Саксофон старый, хоть и добротный, но очень потрепанный временем. Металл его совсем потускнел, хотя при желании ещё можно натереть поверхность и смотреться как в зеркало. А лет пятьдесят назад, так поди и натирать не надо было вовсе. Слишком много времени прошло. Это стало понятно и белке. Махнув на свою неудачу хвостом, Белк саксофоном больше не интересуется.
– Мартин. С таким вот кляпом. И фа-диеза нет. Бедняга… – бормочет он себе под нос.
Что?
– Он оркестровый, – небрежно бросаю я, и белка косится на меня удивлённо. Она ничего не поняла.
– Фа диеза нет… Ладно, – машет лапой. – Тело не ус! Отвяжитесь!
Но почему же не ус? Не понимаю.
Вот же фа-диез. Дайте-ка самому вспомнить, где он.
Оказалось, белк имеет в виду самый верхний диапазон, до которого мне вовек не добраться.
Ну что же, я знаю, как с вами тогда поступить, играющая на саксофоне белка! С уважением протягиваю ему саксофон. Кланяюсь слегка, прижимаю руку к груди, как на концерте под конец школьной четверти.
Немного сарказма – сейчас белка покажет мне, как надо брать верхний фа диез, да ещё и без специального фа-диезного клапана.
Белк неуклюже встаёт на задние лапы, приноравливает саксофон к усам, принимает романтическую позу и напряжённо вслушивается в то, что говорит ему лес.
Тело его действительно «не ус». Массивное, грузное тело. Оно основательно перевешивает фундамент его лап, а, учитывая саксофон перед собой – и вовсе не собирается на них удерживаться.
Терпеливо жду, что произойдёт дальше. Будет хрипеть или каркать?
Пока ничего не происходит. Я собираюсь ещё немного подождать, потому что торопиться мне в Тууликаалио, в принципе, некуда.
В конце концов, так ничего и не издав, Белк оглушительно чихает и катится вниз по пригорку.
Так не пойдёт. Я отбираю у него саксофон. Проверяю работоспособность после падения и терпеливо укладываю его в вонючий чемоданчик. Дома ещё раз проверю, не поломал ли чего.
– Фортепиано, может, поблизости есть? – спрашивает белка, как ни в чём не бывало и озирается по сторонам. – Или рояльчик? Я, вот, когда фортепьяно…
– Пошли, – коротко говорю я.
Уложив саксофон я хлопнул его по плечу. Для этого пришлось слегка привстать на цыпочки.
Белка опять фыркает. Отвяжитесь!
– Фортепиано! – зову его я, делая призывные жесты руками. Как же мне непривычно называть фортепиано этот инструмент. Просто язык не поворачивается.
Белк недовольно фыркает ещё раз и недовольно
Но через минуту он уже браво топает рядом со мной и обрывает руками всякие съедобные листики.
Из лесу белочку взяли мы домой!
Отец мой действительно никогда не называл этот инструмент фортепиано. Портфель, портфолио и даже портфельпьяно – вот так