… «Почему ты – это «ты», а я – это «я»?»
«Ты хочешь сказать: почему ты стерва, а я зануда?»
«А если бы я была лысой, я бы нравилась тебе больше?»
«А если бы я был волосатым, как обезьяна?»
«Я бы ловила твоих блох.»
«Спасибо.»
«Не за что.»
Мы лежим на берегу реки. Яркий солнечный день. Мальчишки, купаясь, мутят воду. Она загорает, а я просто лежу рядом, как нечто само собой разумеющееся. Временами мне начинает казаться, что я – всего лишь какая-то часть её и предназначен для того, чтобы она чувствовала себя комфортно. Один из множества органов, составляющих её тело. Не больше.
«Как ты думаешь – мы не слишком шокировали тетю?»
Я начинаю смеяться. Она снимает чёрные очки и недоумевающе глядит на меня:
«Чего ты смеёшься?»
«Да так, ничего…» – я разбегаюсь и ныряю с берега в воду…
…Просторный зал, особенная тишина… Здесь как-то по-домашнему уютно, хоть и нельзя развалиться в кресле и надеть тапочки. Мне нравится приходить сюда, особенно осенью или зимой. Длинные и высокие стеллажи с наполняющими их книгами, определяют границу между двумя мирами…
Какое удивительное чувство – открыть книгу и оказаться столетие или тысячелетие назад… Спорить с Платоном, слушать Гомера, смеяться шуткам Сервантеса и эпиграммам Горация…
Время здесь прихотливо – оно зависит от автора. Книги напоминают кулинарные блюда и кондитерские изыски. Есть красивые, лёгкие и изящные на вкус как кремовые палочки, сладкие, приторные как пирожные и торты; комедии положений – похожи на винегреты, трагедии – на тяжелые мясные блюда. Есть терпкие, как кофе, пьянящие, как молодое вино, крепкие как спирт и ядовитые, как самогон; есть бульоны, супы, холодные и горячие; есть приправы: перец, аджика, сельдерей, петрушка, укроп, горчица…
И есть книги, похожие на хлеб; их читаешь снова и снова, каждый раз ощущая что-то новое в этом давно знакомом и старом. Поваренная книга Дюма-старшего – не бред выжившего из ума
старикана – он-то в этом знал толк; создать новое блюдо, написать новый рецепт – всё равно, что написать книгу; проза это или поэзия…
«Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать…» Но вкус ощутить можно.
…Иногда за окном идёт дождь или снег, и так не хочется уходить отсюда, покидать это убежище, этот островок, где всё живет по своим собственным, отличным от внешнего мира, законам…
Яркие пятна ламп на столах, пожелтевшие и посеревшие страницы томов…
Очкастая девушка-библиотекарша безнадёжно влюблена: в прошлом месяце она болела Тургеневым, в позапрошлом – Толстым, а в этом – без ума от Петрарки…
Временами она плачет за своей конторкой так тихо и неслышно, что не замечает этого сама. Я читаю то же, что и она; только она читает оттиснутые на бумаге слова, а я их читаю на её лице: сегодня она в Шекспире. «Ромео и Джульетта»:
«Джульетта пробуждается.
Джульетта:
О, монах!
Где мой супруг? Я сознаю отлично,
Где быть должна. Я там и нахожусь.
Где ж мой Ромео?
(Шум за