Анри замолчал.
Этьен сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги по-турецки, и, кажется, наслаждался теплым майским солнцем. Он выглядел красивым и умиротворенным.
– И это все? То есть, у вас с этим мужчиной даже секса не было?
– Мириам, но ведь он не был…гомосексуалом.
– Анри, конечно же был! Или ты чего-то нам не договариваешь?
– Я рассказал все, как помню, – тот пожал плечами.
– Многое ты мог позабыть. Мы иногда так делаем, – Мириам глотнула вина.
– Кто «мы»? – вдруг спросил Этьен.
– Люди. Огромный род человеческий. Ты чувствуешь себя частью людского сообщества, Этьен?
– Что я должен ответить, чтоб ты отвязалась от меня? – Этьен продолжал сидеть в той же позе. Он словно застыл. И произнес он свою реплику медленно.
– Таблетки помогают найти умиротворение? Этьен, ты не почувствовал ревности, когда слушал рассказ Анри?
– Нет. Мне все равно.
– Но тебе было жаль Анри за его страдания в прошлом?
– Не думаю, что моя жалость ему как-то поможет.
– Ты спас его от самоубийства, не забывай об этом. Теперь ты полностью несешь ответственность за судьбу Анри. Если что-то у него пойдет не так, он знает, кого можно обвинить. И, право же, на то у него будут все основания.
– Если ты пытаешься кого-то на что-то спровоцировать, Мириам, то иди к черту. И если это вторая часть твоего так называемого перфоманса, то иди к черту тем более.
– Анри, не хочешь сказать что-нибудь Этьену? Может, ты хочешь спросить у него что-то? Что-то такое, самое важное, что доставляет тебе тревогу? Анри, ты ведь мучаешься от этого вопроса весь последний месяц, не так ли?
– О чем ты? – Анри взглянул на Мириам с молящим выражением лица.
– Анри, ты должен спросить: «Этьен, ты любишь меня?»
– Пойдем отсюда, – Этьен резко встал, и протянул руку Анри.
Тот, изобразив на лице ухмылку, посмотрел на нас, поднялся, и, не взяв Этьена за руку, молча направился в сторону.
– Это он так задает вопрос. Ты должен немедленно пойти за ним, если не хочешь неприятностей. Ну же, Этьен, решай!
Он как-то глупо замешкался, совершил несколько непонятных телодвижений, потом остановился, открыл рот, и попусту рухнул на землю.
– Это что? – сморщившись, спросила Мириам.
– Обморок. Не заметила, как он побледнел до этого? И вообще, такое впечатление, будто он еле-еле держался. Наверное, не те таблетки принял.
Я попытался