– Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? – нахмурился Этьен.
– Потому что её больше нет.
– Она умерла?! – удивленно и глупо воскликнула Мириам.
– Да. Однажды утром она не проснулась. Кажется, она приняла слишком большую дозу снотворного. Я подслушал из разговора отца и дяди, что в её крови было слишком много алкоголя, морфина, и еще каких-то веществ.
– Бедный Анри! Это значит, ты обречен. Когда-нибудь ты захочешь повторить за своей мамой…уже захотел. Ты любил её, скажи?
– Не знаю. Она была далеко от меня, – пожал Анри плечами. Кажется, история матери его нисколько не задевала. Или он переболел ею, и сейчас ему попусту плевать. А может, ему было плевать с самого начала.
В этот момент Этьен прижал Анри к себе. Он крепко обхватил его плечи, и держал его, может, в течение целой минуты. Мы с Мириам молча наблюдали за этой сценой.
– Анри, почему ты не рассказал мне ничего!
– Но ты и не спрашивал о моей семье, ни разу, Этьен. А я…не очень люблю о них говорить, о родителях. О своем детстве. Только названия тех городов, где я когда-то жил.
Анри осторожно освободился из цепких (но все же недостаточно надежных) объятий Этьена. Полагаю, на Мириам все это произвело некое впечатление. Во всяком случае, она сидела с задумчивым выражением лица.
– Так вот. В доме общались на двух языках, а мама порой использовала еще и те другие языки, которые знала. А в Генте мы оказались почти что случайно. Отец перебрался в Брюссель, в конце восьмидесятых. Мы жили здесь полгода, пока однажды мама не взяла меня с собой в поездку до Гента. Когда она вернулась, то заявила отцу, что хочет жить в том городе, и ни в каком другом больше. Она говорила, что отец может легко ездить на свою работу на поезде, или на машине. Мама же не ходила на работу в прямом смысле слова: она получала рукопись от издательства, с которым сотрудничала, и переводила дома. Странно, но отец пошел навстречу, и принял каприз своей жены. Но я, наверное, понимаю, почему мама так полюбила Гент. Он был близок её…странной душе. Гент похож на декорации в какой-нибудь сказке. Мама мечтала о сказках.
Анри замолчал. Он, может, впервые за все время, заглянул в глаза каждому из нас.
– Анри, выходит, тебе есть о чем рассказать. Кажется, твоя жизнь была полна интересных вещей, и ты рос в необычных условиях… – Мириам говорила серьезно и спокойно. Быть может, она после скажет, что изменила свое отношение к Анри. Как знать.
– С такими родителями, и таким образом жизни я был обречен вырасти чокнутым, – иронично заметил Анри.
– Ну, мы все здесь не от мира сего. Помнишь, что я говорила Этьену в прошлый раз? Мы всё поймем, и всё примем, потому что мы – свои.
Мне хотелось бы рассмеяться этим словам Мириам, но я сдержался. Нужно сохранять нотку драмы.
– Хорошо, – улыбнулся наивный Анри. – На самом деле, это все не так уж интересно. Когда я поступил в университет, то стал скучным и обычным. Потому что я таким и выглядел в глазах людей, которые меня совсем не знали. А не