Когда я вошла в шоколадницу, папа заботливо выкладывал на витрину куски свежего грильяжа. Он не сразу заметил, как я вошла. Когда он занимался шоколадом, его было трудно отвлечь. Он полностью погружался в процесс темперирования, глазирования и конширования.
– Привет, пап, – сказала я, закрыв за собой дверь.
– О, здравствуй, милая! – поприветствовал меня папа, вернувшись к реальности. – Как ты?
Я многозначительно кивнула.
Он вышел из-за прилавка и мы присели за столик у окна. В обеденное время в шоколаднице практически на было посетителей. Большинство клиентов приходило в утреннее и вечернее время. Если я заходила к папе с двух до трех, у нас было минимум полчаса, чтобы посидеть, поболтать и выпить по чашечке горячего шоколада.
– Бернар так и не объявился? – отчаянно спросил отец.
В ответ я лишь пожала плечами. Мне безумно хотелось рассказать ему о том, что мне выпал шанс круто изменить свою жизнь, но я боялась разбередить раны на его сердце. С тех пор как ушла мама, он стал вести замкнутый, почти аскетичный образ жизни и воспринимал любой выход из зоны комфорта как страшную трагедию. Я обращалась с ним словно с фарфоровой статуэткой, стараясь не говорить лишнего. Информация о том, что я собираюсь совершить путешествие во времени могла окончательно выбить его из колеи.
– Думаю, мне пора забыть его имя, – томно произнесла я и крепко сжала папину руку.
– Правильно! – бодро закивал папа.
Я задумалась и осознала одну очень важную вещь. Папа по-прежнему считал Бернара редким негодяем. Но он вовсе таковым не являлся. Он был прекрасным благородным мужчиной, умеющим путешествовать во времени. Во всяком случае мне хотелось в это верить.
– Знаешь, пап, – радостно произнесла я, – я думаю, что Бернар бросил меня не по своей воле.
Папа удивленно приподнял брови и откинулся на спинку стула. Он явно был настроен скептично. Ни ничего. Со временем он все поймет.
– Что ж, надеюсь, так оно и есть, – сказал папа и загадочно мне улыбнулся.
Думаю, он просто хотел мне верить. Так же, как я хотела верить Камилле. То, что она мне рассказала, было полным бредом, но полностью оправдывало Бернара и к тому же давало мне шанс начать новую жизнь.
Я просидела у папы почти два часа. За это время в лавку зашло порядка пяти клиентов. Папа обслуживал их с такой скоростью, что я едва успевала сделать глоток горячего шоколада, как он уже снова сидел напротив меня. Мне хотелось наговориться с ним на несколько десятилетий вперед, но я понимала, что это невозможно – ведь если я окажусь в другом времени, он будет первым, по кому я соскучусь и каждую минуту моей новой жизни, которая, вполне вероятно, начнется через час с лишним, мне будет его немного не хватать.
Папа