Внутри та же грубость и сдержанность, нас посадили в гостиной за стол при парочке свеч. Вскоре явился судья – великий и ужасный: Полный брюхом и железным нравом, он сел напротив, и оценил нас холодным, расчетливым взглядом. Такие глаза могут быть только у акулы, и они были черны, а физиономия неприятна.
– Госпожа Мирена Бергсен. Госпожа Агнесс Йенсен. И так, вы здесь. – Обратился он ко мне. – Расскажите мне о ваших отношениях со своей сестрой.
– Какое это имеет отношение к…
– Имеет! Отвечайте на вопрос.
С первых минут я поняла, за что его так не любят.
– Я очень любила сестру! Мы жили в мире бок о бок…
– Вы жили в мире бок о бок… Никаких ссор? Поразительно!
– На что вы намекаете? – Я напыжилась, и позволила себе встать из-за стола. Нервы были не к черту.
– Сядьте, иначе у меня проступят подозрения на ваш счет! Я сказал – сядьте.
Пришлось послушаться. Мне стало очень не комфортно в его обществе.
– Агнесс, почему вы так скованы? Вам нечего сказать? Или супротив, есть что?
– Я сопровождаю свою подругу. Мне очень беспокойно за нее.
– От чего же? В ее поведении есть что-то странное, верно? Подозрительное? Ненормальная реакция на вопросы? Что?
– Как у вас язык поворачивается задавать нам ухищренные вопросы? Она недавно потеряла родную сестру, и двух наших подруг. Как вы можете…
– Отчаяние на вашем лице, защита подруги, странно…
– Чего тут странного? – Возмутилась я.
– Понимаете, не зная всей ситуации, я могу положиться только на ваше описание прошлых сюжетов. Ответьте мне, Мирена, ваша подруга Агнесс, всегда была рядом? Всегда ли обращалась с вами подобающе, со всей дружеской любовью?
– Безусловно! Я знаю ее с детства! Если вы подозреваете ее в причастности к убийствам – вы ошибаетесь!
– А что вы? Я, лично, осведомлен, что ваши действия в момент смерти сестры были… пассивными.
Мое лицо, казалось, вот-вот раздует от злости. Кулон медленно подступал к шее.
– На моих глазах умерла сестра. Я была сломлена. Я впала в кому.
– Понятно, и не нужно делать такой ненавистный вид.
– Еще вопросы?
– У вашей сестры были враги?
– Вы издеваетесь? Ей было десять лет!
– Иногда этого достаточно, чтобы нанести вред окружающим! Ваша сестра была сложным, задиристым ребенком… Так вот, я спрашиваю еще раз – кто мог желать ей смерти?
Я ушла из-за стола. Встала у арки сложив на себе руки.
– Такого ей никто не желал. Да, она была непослушна, но ее любили, любили все!
– Как видно, не все. Далее, Вилья.
– Муж ее не любил, он пользовался ею, но при этом, разумеется, обогащал чем мог.
– Мире-е-ена. – Агнесс посмотрела на меня довольно критически.
– Он