Дима протянул мне пистолет, и я нерешительно взяла его в руки, а затем встала над телом следователя. Рука вдруг задрожала, а голова стремительно опустела, не пуская внутрь ни одной дельной идеи, ни одной толковой мысли. В голове лишь звучал шёпот Димы: «Убей его».
Это казалось единственным правильным решением в этой ситуации. Я действительно готова была спустить курок, но интуиция подсказывала, что это неверное решение. Я стояла так будто вечность, не способная одним действием избавиться от свидетелей.
Я не могу.
– К чёрту всё, – с этими словами я выбросила пистолет в сторону, – К чёрту тебя, – я присела к Алексею, резким движением вытащила нож и, порвав часть своей чёрной майки, приложила её к животу, чтобы остановить кровотечение.
– Дура. Слабохарактерная дура, – шипел Дима. Он был в ярости, но не мешал мне вытаскивать следователя с того света. – Мне всё равно, ведь сядешь ты, а не я. Меня здесь не было. Ты меня в это не втянешь, поняла? Он выживет и посадит тебя, идиотка!
Я, не обращая внимания на возгласы парня, делала массаж сердца и искусственное дыхание рот в рот. Я понятия не имела, умирает он или нет, но пульс был, а значит, он ещё жив.
– Достань мне две машины, – скомандовала я Диме.
– Ты с ума сошла? Я не буду тебе помогать, – возмущался он.
– Достань мне две чёртовых машины прямо сейчас, иначе, клянусь, я тебя пристрелю! –яростно закричала я на парня, чем заставила, наконец, услышать себя.
На одной я должна была повести Алексея в одну больницу, а Дима на второй в другую Волынского. Но на этом мои воспоминания резко обрываются, как будто их кто-то неаккуратно стёр из моей плёнки памяти. Я не помню ничего…
Глава 5. Родители и их дети.
– Мам, я получила пять на контрольной по математике, – окрылённая достижением маленькая Кира подбежала к маме, которая ненадолго промелькнула в комнате и уже собиралась уходить, – Это значит, что у меня по семестру тоже выйдет пять!
Женщина лет сорока, а может, и младше, спешно одевалась, почти не обращая внимания на свою дочку. Лицо её выглядело угрюмым и было всё в морщинах и впадинах на щеках и синяках под глазами, оттого и выглядело старше своего реального возраста. Лицо может рассказать многое о человеке – в данном случае оно показывало нелёгкую жизнь матери, устающей на работе и взваливавшей на себя все бытовые проблемы. Возможно, она была худой как тростинка от рождения, а, возможно, не доедала, как, впрочем, и дочь. Кира переняла от матери, казалось, самые лучшие черты во внешности: у обеих были густые чернющие волосы, которые всегда были собраны в хвост, и большие выразительные карие глаза с аномально длинными ресницами. А вот губы отличались – у матери они были пухлые и наливные, как спелые яблоки, а у дочери плоские и узкие, как маленькая горизонтальная линия. Скулы у девочки тоже были острые, словно дотронешься до них и непременно порежешься. Вообще,