Слегка опешив, Готто замолчал и переглянулся с Чинеду. Он не ожидал услышать и внятного слова от Фланнагана.
– И… я имею в виду… – проговорил старик, – это всё хорошо, конечно. Но только для теории. А я проверю тебя на практике.
Хегли посчитал, что дед поведёт его в свою мастерскую и, как в детстве, станет показывать различные строительные инструменты и приспособления, требуя мгновенного наименования. Сделав ссылку на возраст, Готто мог бы заставить парня продемонстрировать умения в обращении с дрелью или стеклорезом. Но он придумал испытание гораздо интересней.
– У тебя есть час, чтобы поесть, искупаться и открыть второе дыхание. Ты, – прародитель демонстративно показал пальцем на сидящего напротив и сжавшего под столом ладони в замок зверя, – поедешь со мной на работу. И я лично проконтролирую каждое твоё движение.
– Дед, – сказал Хегли и резко, словно перед приёмом спиртного, выдохнул в сторону, – если ты хочешь добиться от меня признания, то да, я состою в диверсионной группировке. И мне это нравится! Мне нравится чувствовать, как жители Центра боятся меня, – парень встал на ноги, опёрся о стол, будто пытаясь морально задавить Готто, – как каждый из них страдает. Потому что я страдал, а теперь их очередь.
– Но… но…, – опешил Готто, – это неправильно! Никому нет дела до центральных, до их страхов, до их страны. Нам нужно строить свой дом и своё будущее. Почему чужое тебя волнует больше своего?
Едкие слова впились в голову Хегли. Он не мог парировать, не мог не согласиться с мудрым стариком. Колючая правда колола глаза, отведённые в сторону от словесного бессилия. Парень убрал руки со стола, выпрямился и откинул голову назад.
Его мама вышла из комнаты, решив оставить двух мужчин на откровенный разговор. Готто часто применял такой приём, уводил одного из собеседников, с которым возникли разногласия, и говорил тет-а-тет. На сей раз Чинеду вышла сама.
– Ты же знаешь мою позицию, – сказал старик и нервно почесал затылок. – Я традиционных взглядов. Они проверены временем и надёжны. У нас в роду все мужчины были строителями, а женщины – учителями. Мы строили для своего народа и учили наших детей, создавали свою страну. Никогда в роду Тэсфайе не было другого. Но ты – Фланнаган, ты – копия своего отца!
Парень сел на стол и упёрся лбом в деревянную поверхность кухонного стола. Рогами он почти что доставал до деда, который непоколебимо сидел, сжимая эмоции в кулак. Готто чувствовал приоритет своего слова и ещё долго пытался вправить внуку мозги.
Разговор продолжился и в присутствии Чинеду, и за завтраком. Еда вставала поперёк горла, когда старик добавлял экспрессивности в нравоучительные рассказы про сложность и важность именно профессии строителя. Да, прародитель пытался заставить Хегли передумать и отказаться от «Грозы», но парень, даже понимая правдивость слов, твёрдо решил не завязывать с ночной жизнью. К тому же, интереса обещал добавить разговор с Тенью.
Готто не сжалился над внуком