– И не таким домой возвращался, так что не надо мне тут, – я, чересчур в себе уверенный, отстранился от него и, естественно, поцеловался плечом с дверным косяком, не поскупившись это прокомментировать. Матерно. Кажется, в полшестого утра это было слишком громко.
– Клемэнт, ну что ты за человек, а, – убрав руку от лица (ох, как же часто его рука встречается с лицом, но разве я в этом виноват?), вздохнул друг, направившись на другую сторону улицы. Его дом находился через дорогу, прямо напротив. Обитель Кечменвальдеков представляла собой трехэтажные белые хоромы с огромными окнами, бассейном на заднем дворе и площадкой для стрельбы из арбалета. Самый дорогой домина на всю округу. Верх наглости такое строить рядом со скромными домишками, да еще и в районе, названном Захолустье, но на то она и иностранная аристократия, чтоб выпендриваться.
Отыскав в кармане пальто ключи, я ввалился в дом. Тишина стояла гробовая. Собственно, чего я хотел в полшестого утра в субботу? Стоило мне закрыть за собой дверь, как на меня всем весом навалилась та усталость, которая еще не лежала на мне до этого. Я сел рядом с мягким пуфиком и положил на него голову. Холодная кожа приятно охлаждала горящие мозги. Именно так – сидя на полу в прихожей и так и не сделав очередное селфи, чтобы поныть всему свету, даже не сняв неудобных сапог, – я и уснул.
Но долго поспать мне не дали. Я проснулся от того, что меня бьют по лицу. Не без труда разлепив глаза, я увидел перед собой Цезаря – пушистого кота, которому ничего в мире не надо, только позволь ему дать мне лапой по лбу и укусить за нос.
– Отвали, ну пожалуйста, – все еще лежа головой на пуфике, жалобно попросил я, всячески кота от себя оттягивая. Но эта наглая рыжая, как я сам, морда отступать не собиралась.
– Доброе утро, – услышал я над собой любимый тихий голос. Кот сразу забыл обо мне, побежав к своему хозяину, а я, опершись локтем на пуфик, который служил мне подушкой этим тяжелым утром, попытался придать выражению лица невозмутимый вид, как будто мое лежание в коридоре – это именно то, чего я хотел. Правда, судя по отражению в зеркале, не очень-то моя задумка удалась. Блестящие тени расползлись на пол-лица, а бледность была болезненной, делая веснушки почти черными.
– Оно совсем не доброе, – пришлось сдаться и со стоном опустить голову обратно. Мельком взглянув на большие часы, я, к своему удивлению, обнаружил, что стрелки неумолимо тянулись к восьми утра.
– Как насчет еще одной порции головной боли в виде двухчасовой лекции о вреде алкоголя?
– Чарльз, нет, ты не посмеешь, – я отрицательно закачал головой, и, судя по всему, вид мой был настолько жалок, что любимый человек быстро сдался.
– Через полчаса завтрак, – Чарльз взял на руки Цезаря и пошел на кухню, дав мне без свидетелей кое-как подняться и доползти по лестнице на второй этаж.
Холодный душ – это,