Я проснулась лисицей. Катя Кэш

доме шесть пустых спален, то точно найдётся гостевое место. Уже дома, в его спальне, а ни в какой не гостевой, после каких-то неудачных попыток поцеловать меня, от которых я уворачивалась во все стороны, как от слюнявых поцелуев настырной тётушки, киприот снял штаны, и я подумала: «Бля, ну что за неудачный год выдался!» У мексиканца тоже был не ахти, но он хотя бы целовался как Бог Поцелуя и у него была красивая фигура, под стать античному божеству. У киприота был даже меньше, чем у мексиканца, и я не могла засунуть в себя это ни при каких условиях. Я сказала себе в сердцах: «Я тяжело работаю и имею право!» Мне стало до слёз обидно. Я отскочила и начала как благородная девица вопить, что я не делаю так на первом свидании. У киприота был шок, но что он мог поделать? Не насиловать же? Он начал что-то нудно лепетать о том, чтобы просто полежать рядом. Я согласилась при условии, что он наденет трусы, а сама легла в постель так, как была – в платье, в нижнем белье и колготках. Спать получилось мало и плохо – киприот вздыхал, кряхтел и всё время стремился меня обнять, но с горем пополам я пережила ночь.

      Наутро я пошла в ванную и обнаружила, что у меня начался цикл, которого не было год или около того (я не считала). От меня во всех смыслах словно что-то схлынуло и мне перестало таким животным образом хотеть трахаться. На меня снизошло блаженное облегчение.

      К счастью, этот недосекс был под самый конец выставки, и я знала, что всего через несколько дней мы расстанемся.

      Закончилась выставка, закончилась моя работа, закончилось и с киприотом.

      Глава 7

      Сёрфер

      На выставку иногда приходил молодой кореец. Он работал на Джеффа в офисе – писал какие-то отчёты в Корею. Он приходил на полдня понаблюдать, как всё происходит на практике. Один раз, за день до конца выставки, молодой кореец пришёл с другом. Друг – рыжий, высокий, белокожий как молоко британец – приехал в Лондон из Довера. Они с корейцем знали друг друга по бизнес-школе, и поскольку друг был проездом, молодой кореец пригласил его показать стенд. Накануне я купила какие-то золотые кроссовки из Китая – они вдруг показались мне безумно красивыми. Захотелось одеться в неприлично короткие шорты, золотые кроссовки, свитер и шубу (в марте всё ещё было по-зимнему холодно). Я дополнила ансамбль высоким конским хвостом и почувствовала себя роковой подружкой бандита из Бруклина. Друг молодого корейца увидел меня и запал. А я – нет. Надо мной всё ещё вился коршуном киприот. К тому же этому рыжему было на вид не больше двадцати пяти, что для меня казалось очень большой разницей в возрасте.

      Рыжий стал вертеть в руках какие-то тени. Наконец он собрался с духом и заговорил со мной. Он спросил, можно ли купить эти тени девушке с карими глазами. Мне показалось, что он сказал «моей девушке» – или я так домыслила, – и я окончательно поставила на нём крест. Я ему что-то долго рассказывала с подчеркнутой дистанцией и даже без намека на какую-то теплоту в моём тоне, безразлично спрашивала его про цвет волос и кожи подружки, растирала пятна теней ему на руке.

      Он