– Почему же ты мне не сказал? – спросил Сергей, снова переводя взгляд на реку.
– Я пытался, – ответил Гога, – да ты не хотел слушать. Ты меня чуть не удушил, помнишь? Ослеп ты от любви к этой шлюхе, и сам захотел оставаться слепым. А ведь здесь не бывает хороших людей: все шваль. Бежать тебе отсюда надо было без оглядки. Теперь что? Третье опасное преступление, считаешься особо опасный рецидивист. Попадешь сейчас к полосатикам.
Сергей снова опустил голову на руки и вдруг зарыдал, содрогаясь, всхлипывая какими то странными воющими звуками. Так плачут сильные мужчины один раз в жизни – почти с каждым это бывает. Гога молча стоял, пораженный. Он опустил пистолет, положил его в кобуру и стал терпеливо ждать. Сергей затих внезапно, как будто в нем что-то оборвалось. Он вытер слезы рукавом, поднялся и заложил руки за спину. Это снова был прежний Сергей, каким Гога знал его всегда: спокойный и самоуверенный, с властным, непроницаемым лицом. Гога надел на него наручники, слегка подтолкнул в спину и они пошли к поселку в обычной цепи преступника и охраны. Сергей шел впереди, а Гога – сзади. Возле обшарпанного здания КПЗ Гога остановился, отпер входную дверь, потом одну из четырех камер, снял с Сергея наручники и запер за ним дверь.
– Эх, Серега, Серега, – с укоризненным вздохом произнес Гога за дверью. Послышались его удаляющиеся шаги, шорох которых быстро растаял в наступившей тишине.
ТАЕЖНАЯ ФЕЯ
В июне, далеко за шестидесятой параллелью, там, где встречаются Северный и Приполярный Урал, нет ласковых летних ночей, света ночных фонарей и звездного неба. В вечерние часы там солнце заливает тайгу горячим, бездушным светом и, бесшумно касаясь верхушек деревьев, снова поднимается ввысь. В этих безлюдных краях нет ни комфорта, ни покоя. Четверо путешественников, сплавлявшихся по реке на двух потрепанных лодках, поняли это в первый же день пути. Стояла изнуряющая жара, но раздеться нельзя было из за кишащей массы комаров. Они облепляли одежду черным ковром и проникали глубоко сквозь нее жалами своих ненасытных хоботков, болезненно вонзаясь в тело. А мошкá проползала под одежду и разрывала кожу своими свирепыми маленькими челюстями. Взятые в дорогу лучшие средства не оказывали на маленьких дьяволов никакого действия. На десятый день, одуревшие от недостатка сна и изнуряющих солнечных ночей, с лицами, распухшими от укусов, четверо путников мечтали только о том, чтобы найти место где можно выйти на берег, расставить палатки и завалиться спать после двадцати часов беспрерывного сплава. Найти такое место было не просто. Тайга буйно наступала на берега и, казалось, пыталась задавить реку. Деревья росли и падали, росли и падали, тысячи и тысячи лет подряд, не тронутые ни человеком, ни огнем, образуя беспорядочный барьер ветвистых стволов на подходе к суше. Ни человек, ни зверь не в состоянии преодолеть эту преграду. Таежный бурелом тянулся десятки километров, чередуясь обманчивыми просторами коварных, непроходимых болот.
Несмотря