– Точь-в-точь такое, как говаривали, снесла курица в день новоявления Марка Аврелия! – перекрестился мясник, закидывая на плечо увесистый топор.
– А это к чему? – удивленно посмотрел на него Зафир.
– Да кто его знает… – равнодушно пожал плечами тот и направился в кладовую.
Пока на кухню не нагрянул Козимо, работники двигались кое-как, медленно и с ленцой, словно осенние мухи. Слуги не спеша носили поленья дров со двора для розжига большого очага, на который потом водрузят котел для варки супа. Поварята таскали ведрами воду, заливая ее в чан, мальчишки-подручные, кто растапливал печь, где будет потом томиться котелок с просяной кашей- обедом для работников, кто перебирал овощи и крупу, мясники натачивали свои топоры и ножи для свежевания туш и разделки мяса для жаркого.
Приподняв крышку липовой кадушки с замешанной еще накануне квашней, Зафир обмял отстоявшееся тесто, давая ему в тепле от пылающего очага подняться во второй раз. Вот тогда наступит его черед месить, раскатывать, формовать округлые буханки и лепить небольшие, размером в пол ладони булочки. А пока есть время самому перехватить кусок серого ноздреватого хлеба, оставшегося еще с вчера, запив этот нехитрый завтрак кислым красным вином, разбавленным водой. Приниматься за дело совсем не хотелось, а потому Зафир не спеша жевал свою краюху, заклиная, чтобы главный повар Козимо хоть еще ненамного задержался. Но вот уже доедены были последние хлебные крошки, выпиты последние капли вина в стакане, а главный повар все не являлся, давая возможность своим подручным почесать языками. Этого удовольствия они были лишены во время работы. Козимо, не терпел на кухне лишних разговоров не по делу, а тем более сквернословия, которым нередко грешили поварята и обслуга.
– От богохульства и брани молоко сворачивается, опара не поднимается, и каша горчит, – приговаривал он всякий раз, давая бесстыднику увесистый подзатыльник.
Прямо, как папаша Отто, вспоминал Зафир. Тот к выпечке хлеба относился, как священнодействию. Пока пасынок, нареченный с его легкой руки Эспозито, был еще достаточно мал, доверял ему только просеивание муки, попутно раскрывая мальчишке премудрости своего ремесла. Учил из какого помола зерна, что выпекают. А чтобы караваи подольше не черствели, надо в тесто вареного гороха добавить, – делился он секретами своего мастерства. Говорил всегда о хлебе как о живом существе.
– Глянь, – Отто всматривался в хмурое темное небо, нависшее над городом, как упавшая скала, – гроза идет. Тесто сегодня всходить будет медленнее, – поучал он.
Объяснял Зафиру, что квашня всякий раз по-иному себя ведет: жара стоит или холода подступают, убывает луна или ожидать новолуния. И так же, как и Козимо, не терпел ругани в своей пекарне: оскорбить словом тесто все равно, что мать…
Но пока Козимо отсутствовал, установленные правила можно было не соблюдать. А потому один из поварят чертыхался, ударившись о неубранное