Князь откупорил бутылку вина и сделал вид, что ничего не делает, хотят пил ее тайком, когда все отвернуться. Она пустела настолько быстро, что было ясно, что он пьян даже смотря на его вполне целомудренное поведение. Он скоро вернулся из отеля, проклиная девчонку, которая делал ему приятное аж целых два раза и не понял ничего из того, что она сказала. Она оказалась из зарубежья, это странная девка, которая мыла ноги всем желающим и сама была заразна, как чертов грех.
Отправившись за вином, князь оставил мня со своими раздумьями. Остепенившись, я стал какой то странный. Не чета князю, который выиграл свою лотерею и стал богатым лишь благодаря тому, как быстро он переметнулся на свою сторону. Это так казалось, что он мне служил. На самом деле все наоборот: это мне приходилось давать ему взаймы всякий раз, как он проиграется. С другой стороны.. а нет, вот и она.
И я достал бутылку виски, еще не початую, из за стола. Она была странной. Такое ощущение, что сам дьявол дал мне ее в руки и приказал выпить. Но странное дело: оно играло и переливалось, как шампанское в свете воды, которую я через него пропускал.
Размешав его с содовой, я стал следить как медленно уходит из него жизнь. Вернулся князь, и заявил, что сегодня скачки закончены и он осужден. Поинтересовавшись, в чем может быть дело, я понял, что он снова мухлевал с выбором коня. Осудив его, я удалился за своими делами. Дело было в унитазе. Выблевав туда все, что скопилось во мне за день, я вернулся к нему и дал ему совет держаться построже и не спрашивать слуг, где они берут ему настойки, ибо все они от меня. Он коротко согласился и спросил меня лишь о том, где он берет деньги. Я сказал ему в ответ, что он сам не знает этого и он согласился. Начал пить дальше, я спросил у него, где он берет деньги, на что получил ответ, что прямиком из городской казны. Я поперхнулся. И было за что: он проиграл почти все сбережения, что я делал для строительства космодрома!
Мне было нехорошо. С одной стороны, он был давний друг, а с другой, все пошло, завертелось, как только он вступил во владения. И надо было отшивать все его привилегия, что скопились за все эти два года.
Он сделал жалобное лицо и попросил добавки. Налив ему еще, я поинтересовался, где он возьмет деньги на покрытие собственной казни. Он в силу некоторых обстоятельств тупил и начал оправдываться, мол, все вернет к завтрашнему утру, дай ему только обыграть меня в карты. На что я сказал, что карты я бросил за неимением средств. И он заплакал.
Было странно смотреть на этого плачущего большого ребенка, который просил подачки. Отрубание рук отменялось. Расходы палача я покрою сам, но как