– Тебя как зовут?
– Саша, – прошептала девочка, смущаясь его пристального взгляда и опуская глаза.
– Ты что – мальчик?
– Нет.
– А-а, значит, отец не будет тебя бить, – неожиданно заявил мальчик, и губы его растянулись в ехидной улыбке, когда Саша испуганно вскинула на него глаза.
Довольный произведенный эффектом, он запустил руки в карманы и приподнялся на мысках. Саше хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, пугали эти люди, уверенные в себе, раскованные и такие красивые, что рядом с ними она остро чувствовала себя ничтожным уродцем, ей было очень стыдно за себя и она ещё больше горбилась и ёжилась.
– Коля, отойди, – прикрикнула на мальчика Жанна, которая вместе с Верой втаскивала в комнату японскую ширму, найденную ею после непродолжительных, бурных, энергичных поисков в дальнем углу кладовой.
– И как ты с ней будешь? – спросил, посторонившись, Коля. – Вдруг она заразная или вшивая.
– Да, дезинфекция не повредила бы, – ответила Жанна после того, как они с Верой развернули и установили перед Сашиной кроватью четырёхстворчатую ширму из деревянного каркаса, отгородив её от остальной части комнаты, – но я, думаю, Игорь Борисович её проверил, он бы не допустил. Карантин всё же не помешает.
Жанна отступила на несколько шагов назад от ширмы, оглядела её оценивающим победным взглядом и подытожила, довольная своей выдумкой: «Отлично! Чтобы я тебя не видела, сиди там тихо, как мышь. Коля, брысь отсюда». Саше еле сдержалась, чтобы не заплакать. Эти жестокие, безжалостные люди приходят рассматривать её, как зверушку в зоопарке, и так спокойно говорят про неё, как будто её здесь нет. Она даже была рада, что эта ширма ограждала её от этого пытливого, недружелюбного внимания, несмотря на отвратительную унизительность такого положения, словно она действительно была заразная больная и отвратительна, как жаба.
В состоянии полной подавленности сквозь наплывающие слёзы Саша машинально рассматривала на створках ширмы необычные иероглифы, нежные лепестки хризантем, тонконогих птиц и тонкий изящный узор из переплетенных веток и листьев. Из коридора доносились многочисленные голоса, шаги, весёлых смех Жанны. Там кипела, бурлила жизнь, иногда докатывалась и до её тихого уголка, когда Жанна ненадолго влетала в комнату, нарушая покой и одиночество запуганной девочки своей бурной вознёй, и тут же уносилась. Эти звуки из внешнего мира постепенно переросли в равномерный, усыпляющий гул, и Саша невольно начала впадать в дремоту, когда в комнату вошёл Константин Витальевич.
– Это ещё что такое? – спросил он грозно, напугав девочку, та встала и попятилась, не понимая, что она сделала не так, может, у них тоже нельзя садится на кровать, как это было в детском доме. – Вера! Вера, подойдите сюда. Это что такое? – указал