Песня о главном. Зося Якобсон

великим кинорежиссером, взять Оскар, Канны и все остальное. Или хотя бы получить Нобелевку по медицине за выдающиеся исследования в психологии. Но… блин, ты же понимаешь, что это невозможно спланировать? В планах у меня только, – Аня горько усмехнулась, – психфак в следующем году. Да и то, не факт, что получится.

      Гера тупо смотрел на Аню, говорящую дальше что-то романтичное про математиков и творцов; в голову струей била мысль о том, что она говорит совсем не то, что он, Гера, хочет услышать. А Гера говорит не то, что чувствует – опять. Он предал своего близкого друга. Даже двух. И ему не кажется, а доподлинно известно. И его родители никогда такого не допустили бы.

      Гера задал себе вопрос: зачем он вообще сделал это. Что ему какой-то новенький. Почему он вдруг дороже, чем Стюарт, который никак не может добиться желаемого, Олеша, и так уже почти сумасшедший.

      – Зачем?.. – едва шевеля губами, прошептал Гера и опустил рукава пиджака.

      – Зачем мечтать? – "Господи, – подумал Гера, – какой же, нахер, она психолог, если постоянно все не так понимает", – Ну, вот смотри. Если ты не рассматриваешь возможности невозможного…

      – Чего?.. – странное словосочетание вырвало Геру из клубка собственных мыслей.

      – То есть, если ты допускаешь возможность того, что возьмешь Оскар, добьешься чего-то в жизни с аутизмом или отберешь девушку у суперкрутого студента и по совместительству будущего юриста, или кто ты там, то эта возможность существует, даже если она очень-очень мала, понимаешь?

      – Нет.

      – Если ты будешь уверен в проигрыше, никогда в жизни не выиграешь.

      Гера задумался. Аня зачем-то накрыла своей рукой его, а Гера даже не стал увертываться.

      – Неужели ты не хочешь ничего, кроме того, что есть у тебя в жизни и в перспективе? – Аня смотрела так, как будто хотела загипнотизировать.

      Гера слабо покачал головой. Аня кивнула и, глубоко вздохнув, сказала:

      – Тогда я ничем не могу тебе помочь, – и спрыгнула с кровати.

      Геру вспомнил, что его уже второй год мучит один вопрос.

      – Ань? – позвал он; Аня не повернулась, просто тупо переспросила: "Что?", – Ты же плевать хотела на эту этику. Тебе все равно, что я друг твоей девушки.