Сгоревший маскарад. Георгий Константинович Hastons

Сойдя с рейса, я осторожно побрёл дальше по рельсам. Видеть я мог лишь шесть метров вокруг себя, всё остальное окутывала какая-то мглистая субстанция, а когда дымка окончательно скрыла поезд, через меня диким порывом пронёсся поток горячего воздуха. Затем снова и снова, словно бы по часам, согревающий ветер обдувал меня, придавая сил двигаться дальше. Когда туман расступился, передо мной оказалось то, что я меньше всего предполагал увидеть. Каждое дуновение оказалось не ветренным бризом, а дыханием огромного быка. Чёрные крапинки взирали на меня без интереса, всё его тело было два метра в высоту и примерно столько же длину, но больше всего меня привлекла его расцветка: чёрно-белый окрас был того же насыщенного оттенка, каковой запомнился на одежде моей новой персоны. Связь и вправду прослеживалась, так как вокруг быка владычествовал тот же ореол чего-то потустороннего и трудно выразимого.

      Я сбавил шаг и начал осторожно подступаться к дикому зверю. В этот миг я переживал не из-за того, что бык ускользнёт в небытие; страх был мой только от одного – от тревоги упустить из виду само сновидение, так как и оно по своей природе выходило за рамки обычных снов. Каждое, даже едва уловимое телодвижение считывалось сознанием; ни одна мышца не реагировала сама по себе, ни один вдох не смел наскоро промчаться мимо моей воли, не предоставив при этом документы и не получив разрешение управляющего, то бишь моего «Я». Короче говоря, это был тот редкий случай, когда мне выпал шанс стать не сторонним наблюдателем, а действующим актёром – оказаться очевидцем, соучастником и самим зачинщиком самого настоящего осознанного сна. За этот шанс стоит отдать должное маскам, так как смена персон научила меня отыгрывать роли даже там, где человеку свойственно чувствовать себя подконтрольным. Сон – это одно из таких состояний, когда человек с лёгкостью отдаётся под управление своими видениями, но в моём случае, общение с океаном грёз складывалось так, что я ощущал себя если и не как рыба в воде, то по крайней мере как человек умеющий плавать.

      Правда, не долго мне удавалось подчинять мои мысли. Подойдя к быку чуть ли не вплотную, пелена неосознанности захлестнула меня и отмела моё зрение прочь от тела. Теперь я был наблюдателем и увиденное поразило меня. Окружение было не открытым пространством, а бойней, огромным комбинатом по переработке мяса. Машины простаивали в бездействии, даже от остановившегося позади поезда более не доносилось гула. Ожидаемый рокот уступал место тишине и в этом умиротворённом затишье, стоило мне чуть утратить контроль над своим фантазмом, я тут же погряз по колено в крови. Не было смрада или невыносимого зловонья, наоборот, в воздухе витал приятный сладостный привкус. Всё сильнее нарастало чувство борьбы, но не со страхом, а с желанием как-бы не приумножить объём этого кровяного бассейна. Ох, до чего же это было невыносимое желание! Кровь представлялась мне чем-то большим, нежели сочетание белых и красных телец; это была сама жизнь, то настоящее существование, когда ты – человек,