– Ого! – с восхищением гаркнул Максим. – Мне в Москве уже года три не удавалось на рыбалку съездить. А здесь бесплатное удовольствие.
– Это что же, чтобы рыбу добыть, надобно дань давать? – недоверчиво спросил Дедята.
– Другие времена, другие нравы.
– Какие такие времена? – пристально сверля глазами Максима, спросила Божена, приметя характерные и циклично всплывающие упоминания о временах. Она заподозрила некую тайну, связывающую Жреца и Глеба, тщательно от нее скрываемую.
– Разные времена, – туманно ответил Максим, направляя плот к берегу.
Мужчины забросили сеть, в то время как Божена собирала вдоль берега хворост. Не прошло и двадцати минут, как на берегу лежали с десяток крупных рыбин: судак, язь, щука, плотва, жерех.
– С голоду точно не помрем! – торжественно произнес Максим, глядя на добычу.
Уже смеркалось, когда путники развели костер и жадно ловили запахи, доносящиеся из котелка. Дедята нарубил ветвей ивы, приготовив их под ложе. Молодым указал, чтобы они спали по краям, сам же разместился в центре.
«Этого на мякине не проведешь», – подумал с явным сожалением Максим.
Наевшись досыта жирной наваристой ухи, путники лежали, глядя в звездное июньское небо. Максим вспомнил расхожий анекдот: «Ватсон, Вам о чем-нибудь говорят эти прекрасные звезды?» – «Нет, Холмс». – «А мне они говорят о том, что у нас палатку украли».
«Актуальный анекдот, но его спутникам не расскажешь», – улыбнувшись, подумал Максим.
– А что, Глеб, люди лучше будут жить? – мечтательно глядя на звезды, спросил Дедята.
Глеб вспомнил ночь бога Купалы, хороводы и песни, людей, сплоченных в своем родстве, их добрые лица. Стройно и правильно была построена их жизнь. Никто не бедствовал, никто не жировал. Нравственная жизнь регламентировалась законами рода. И каждый чувствовал заботу и защиту рода и племени.
– Это вряд ли. Удобней, это да. Но люди станут друг от друга далеки душою. Каждый будет жить для себя.
– В такой жизни нет ни радости, ни смысла, – сухо ответил Дедята. – Любое счастье становится возможным, когда делается для других. Любое счастье становится несчастьем, когда делается для себя. Тысяча лет прошла, а люди только глупее стали. Только отдавая, человек обретает счастье. И все ему в ответ вторит эхом: и люди, и Вселенная. А если человек только берет, то становится никому не нужен. Кто требует, тому не дают. Кто не дает, тот сам этого лишается. Того, что ты у меня отбираешь, лишаешься сам. Видно, в будущем силы темные изрядно поглумились над человеческой природой.
– Дедята, а не слишком ли глубоко ты копаешь, видя во всем происки темных сил? Не допускаешь ли ты мысли, что все развивается своим эволюционным путем?
– У меня овцы, когда пасутся, тоже думают, что гуляют сами по себе, а не куда пастух захочет и сколько он им отмеряет пастись.
– То