Вверх по Вятке-реке
Кончился учебный год. Всех учеников, начиная с пятого класса, направляют в колхозы. Мы едем, каждый со своим классом. Мы – это я и Серега. Юра болел и не мог поехать. Погрузили нас на баржу. Тянет нас буксирчик по Вятке-реке. Вниз по карте, вверх против течения. А навстречу нам – другие буксиры тянут другие баржи, вверх по карте, вниз по течению. Там – люди. Говорят – это беженцы из Сталинграда. А мы и не знали, что фронт дошел до Сталинграда… Это же так далеко…
Проезжаем город Советск. Потом Уржум. Это знакомый город. Мама и ее братья-сестры жили там в голодное время, в 1918—1919 годы. А еще мы читали книжку про детство Кирова – он родом из Уржума.
Деревня Муша
Высаживаемся и едем куда-то вглубь. В глушь. Мы будем жить в деревне Муша́, с французским таким ударением. В Муше́. Кормить нас будет колхоз, хлеба в день по буханке на человека. Буханка – круглая такая, деревенской выпечки. Примерно килограмм. Что еще мы ели – не помню. Разве что ягоды, рябину. Никакой столовой не было. Хлеб только помню. Наверно, больше и не было ничего.
Самое трудное – это разделить свой круглый хлебец на три части, а не съесть сразу. Получаем его утром, еще теплый. И целый день носим с собой. Ведь иногда могут среди дня послать куда-нибудь на другую работу. Иногда не выдерживала: откусывала, отщипывала, и он как-то к «обеду» уже исчезал.
Лен теребить
Это была наша первая работа. Мы не знали, что это значит – теребить. Оказывается, лен надо не срезать, как рожь, а выдергивать. Он легко выдергивается, но стебли такие жесткие, что пальцы разрезать ничего не стоит. Самое трудное, что работаешь внаклонку. Брать пучок надо у самой земли. Мы не привыкли. Через полчаса спину уже не разогнуть.
Бригадирша отмерила каждому делянку – норму за день. Говорит: «Я вам пока половинную отмерила. Как применитесь – полную задам».
Потом рожь жали, серпом. Девочки боялись cерпа. В школе мы учили стихотворение Некрасова, там «баба порезала ноженьку голую, некогда кровь унимать». А здесь бабы так ловко управлялись серпом, что им порезаться никак невозможно. Какая-то неумеха Некрасову попалась.
Я тоже серпа не боялась. Потому что в школе на уроках, когда скучно было, вырезала узор на карандашах опасной бритвой. Хоть и называется «опасная», но это только для тех, кто не умеет.
С нами, со школьниками, была незнакомая учительница. Молодая, маленькая, тощенькая, неумелая. На все работы она тоже ходила, но получалось у нее хуже всех. Было ее очень жалко, как больного ребенка.
Стопудовый урожай
Рожь стояла высокая, густая, зеленая еще. «Точно сказать нельзя,