Бабушка, как только стала себя помнить, видела сидящей на столе (вероятно, чтоб не смогла быстро сойти и побегать, когда старшие выходили из комнаты) и выполняющей урок, который давала ей пани Кулешино, отмерив нитки и сделав на них узелок, до которого надо было девочке довязать.
Так в труде, в одиночестве (в семье не было никого, кроме мужа и жены Кулешо) проходило ее горькое унылое детство и затем юность.
Изредка пани Кулешино возила ее в родительский дом, где она даже в свои короткие приезды успевала почувствовать холод. Любила она братьев, особенно Альберта, кажется, гвардейского офицера.
Вот одно из воспоминаний бабушки о посещении родительского дома. Дом был большой, стоял на высокой горе, так что въезжать и особенно съезжать с этой горы было очень трудно. Под колеса кареты подкладывались тормоза. Любимый брат обожал лошадей и часто сам ими правил. И вот раз он спускал шестерку горячих коней с этой горы.
Кони были подобраны под масть – рыжи, лысы, белоноги.
Бабушка вместе со своей матерью стояла на крыльце дома и смотрела, как отъезжал брат. Вдруг лошади понесли. Девочка невольно вскрикнула и устремилась вперед к любимому брату. Но тут же была резко удержана матерью за «неприличное поведение»: «К чему крики молодой панночке? Надо уметь держать себя!»
Усадьба у Козлинских была красивая: большой сад, цветник. К дверям балкона вела аллея из высоченных георгинов.
Бабушка говорила, что никогда и нигде не видела таких высоких, выше человеческого роста, георгинов. Вероятно, это впечатление сложилось в очень раннем возрасте.
В имении были различные мастерские: слесарная, столярная, каретная, сапожная и проч., в которых работали собственные крепостные. Была ткацкая мастерская, где пряли и ткали крепостные девушки. Нитки и полотна отличались превосходным качеством. Между прочим, ткали там салфеточные материи из льняных ниток с красивыми узорами.
Очень следила пани Козлинская, чтобы сдавали ей нитки самые тонкие. Если пасма ниток (в пасме много ниток, но точно не знаю сколько) не проходила через обручальное кольцо пани, то мастериц строго наказывали. Материи и нитки из этой мастерской отвозили в город на продажу, где за ними очень гнались, ценя их качество.
От своей матери в приданое Аделя получила сундук полотна, постельных принадлежностей и столового белья.
И даже в нашем ильковском доме были остатки былой роскоши – подаренные бабушкой моей маме большие, действительно очень красивые льняные скатерти из мастерской пани Козлинской.
Аделю, как всякую барышню, вывозили в свет.
Вспоминала она поездки в знакомый помещичий дом на именины. Хозяина звали Августом, поэтому он весь август месяц