Лавры многочисленных побед украшали чело императора; его род процветал, его страна была счастлива, его имя с благословением произносил каждый; и когда Гела, все еще юная, закрыла глаза на смертном одре, она знала, что не напрасно отказалась от Фридриха и своего счастья.
Вблизи своего любимого замка император основал город и назвал его в честь своей возлюбленной, – Геласхаузен; и когда, во время своих переездов, оказывался в лесу долины Кинцига, то отводил свою лошадь с дороги, привязывал к стволу дерева и поднимался на холм к величественному дубу. Там, прислонив к стволу голову, в которой посреди золотых нитей сияло множество серебряных, он закрывал глаза и видел восхитительные сны.
Люди назвали это дерево «дубом императора».
Солнце Малой Азии снова озарило своими сияющими лучами голову императора, хотя теперь она сияла ему в ответ серебром.
Вопль отчаяния донесся из Земли обетованной, и заставил престарелого императора покинуть Германию; встав во главе своей армии, он повел ее со всем благоразумием, отвагой и воинским мастерством, невзирая на жар азиатского солнца, несмотря на злобу врагов, предательство, муки голода и всепоглощающей жажды.
Теплым летним вечером армия достигла крутого берега бурного горного потока. По другую его сторону лежала дорога, по которой им следовало продолжить свой путь.
Сын Барбароссы, Фридрих, «цвет рыцарства», с отрядом отборных рыцарей, смело вошел в реку и благополучно добрался до другого берега.
Император был готов последовать за ним. Не слушая предостережений своих слуг, старый герой, не ведавший, что такое страх, пришпорил своего коня и ринулся в воды Селефа. Некоторое время золотые доспехи блестели среди волн, несколько раз седая голова показалась над водой, но затем стремительные воды увлекли коня и всадника в темные глубины, и император навеки сокрылся с глаз своей армии. Доблестные рыцари и верные друзья бросились в поток, желая спасти своего императора или умереть вместе с ним, и разделили с ним его судьбу. Сраженные горем воины бродили по берегам реки, в надежде, что она хотя бы вернет им его тело. Но наступила ночь, и набросила черную вуаль на печаль и скорбь дня.
Все вокруг погрузилось в сон, еще более глубокий, чем обычно. Луна сияла высоко в небе, и в ее лучах воды Селефа мягко струились, подобно расплавленному серебру. Но вот они грозно вспенились; показалась седая голова, золотые доспехи засверкали над водой, и из воды медленно показался Барбаросса, верхом на своем верном коне. Бесшумно, император двигался по водам, и из глубин, навстречу ему, поднимались верные воины, следовавшие за императором всюду, не оставившие его и в смерти. Капли, сверкающие, подобно бриллиантам, срывались с доспехом и с легким всплеском падали в сверкающий поток.
Молча двигались они по волнам; ни единый звук не нарушал ночную тишину; вскоре они свернули к берегу и поднялись