Он выбежал, остановился, взглянул прямо вверх и метнулся куда-то в сторону. И бежал, пока не выбился из сил и не обнаружил себя на большой улице, по которой ползли, переваливаясь и постукивая, коляски и автомобили. Он сел на край тротуара и обхватил руками голову. «Если я умер, то могу делать все, что угодно», – мелькнула мысль. Однако несколько прохожих с другой стороны уже бросали на него не столько удивленные, сколько понимающие взгляды.
– Любезнейший! – мягко проговорил кто-то сзади.
К. обернулся, вскочил и опрометью бросился дальше.
«Нет, вы хотите сказать, что все эти люди – мертвы?» – думал он, все еще нервно шагая по ставшему вдруг незнакомым городу. Ему уже представлялось, что он видит разряженные скелеты, степенно и безмятежно продвигающиеся мимо него. Но прохожие поглядывали тепло и незлобиво, и он с трудом спасался от этих приветливых глаз. Народу вокруг стало явно больше, машины оживленно гудели, пугая осторожных лошадей. Клерки спешили на работу, дамы приподнимали воланы юбок, обходя поблескивающие лужи. Когда он вышел, было, должно быть, просто слишком рано. Теперь же улицы были усеяны разнообразными витринами, кафе, ресторанами, афишами, лавками и всем, чем могут жить улицы цветущего города. Справа махала оторванными краем размалеванная афиша цирка, слева зазывал к себе в широкие двери огромный кинотеатр.
«Они едят, пьют, работают и развлекаются», – думал К. Но самому ему ничего из перечисленного вовсе не хотелось. Ему хотелось лечь и умереть.
Однако он пробродил в недоумении по этим улицам так долго, что, когда вышел, наконец, почти случайно, на центральную площадь, часы на башенке впереди как раз грозились пробить шесть. Примыкая к этой башенке вплотную и венчая площадь своей старинной отделкой, сбоку возвышалось здание муниципальной конторы. Видимо, только это неуклонное движение стрелки к закрытию ее дверей заставило его решиться и зайти. По крайней мере он был уверен, что там уже некому его принять.
Внутри оказалось пусто, тихо и как-то слишком чисто, а лестница была словно слишком широкой. За дверью в углу ворковали голоса, но она была плотно закрыта. Он проскользнул мимо и поднялся этажом выше, прошел по коридору, слушая, как гулко поскрипывает пол, и осторожно потянул за ручку двери с золоченой витиеватой надписью. Она не поддалась, он вздохнул облегченно и отпустил.
– Войдите! – раздался изнутри чей-то голос.
Он подумал, что можно незаметно сбежать, но, в конце концов, он должен был понять… Он открыл дверь.
Напротив окна стояла перегородка, за перегородкой – стол, за столом сидел человек, на его носу иронически кривились круглые очки.
– Простите, – начал К. – Простите, я только хотел спросить…
– А, господин К.? – чиновник посмотрел поверх стекол.
– Да… Откуда…
– Я всех знаю, – пояснил чиновник, не слушая.
К. замолк.
– Так, сейчас посмотрим. Здесь только финансовые дела, – добавил он. – Надеюсь, вы получили причитающееся пособие?
– Н-нет… Какое?..
– Понятно. Вы рано ушли из дома?
К.