Лицо его расслабилось и на мгновение приобрело блаженный вид, губ коснулась легкая улыбка, чего не случалось на памяти Олега никогда. Затем ноги наставника подогнулись, он рухнул словно подкошенный. Олег бросился на помощь и впопыхах прильнул ухом к потрепанной рубашке. Рванул края, пуговицы с хрустом разлетелись в стороны. Олег долго вслушивался, но сердце старика не билось.
Следуя негласному закону, мальчик заложил тело наставника камнями. В середине какого-то коридора под номером семнадцать, на карте появился черный крест. Первый черный крест, поставленным Олег ом собственноручно. Ничем не примечательный и фактически никуда не ведущий тоннель стал склепом для человека, бывшего изгоем при жизни и оставшегося таким после смерти.
Сначала Олег пробовал обойтись без слез и у него почти получилось. Он оставался нем и сосредоточен, когда не услышал биения сердца, когда стаскивал камни, когда закладывал ими остывающее тело. Но стоило ему сесть на холодный пол и прислониться спиной к образовавшемуся холму, как слезы пробились сквозь покрытые грязью веки. Олег сорвал с себя перчатки и бросил их под ноги, склонил голову между колен, сжимая виски. По коридору, отражаясь от стен, раздавались короткие всхлипывания. Казалось, в этот момент во всем мире стало тише, и только тихий плач заполнил мир сузившийся до одной могилы.
Старый подземельщик говорил с Олегом без надменности и желания унизить. Он чуть ли не единственный не называвший Олега сыном труса и предателя, не пытавшийся ударить, хотя у него, как у наставника, были такие полномочия.
А теперь подземельщик – Олег. Скоро все забудут его настоящее имя, останется только прозвище. Не велика потеря, по имени его не называли уже целых одиннадцать лет. Может быть, имени у него уже давно не было. Остались только молчаливая покорность законам убежища, законам подземелья и работа, выполнять которую для многих хуже мучительной смерти.
Глава 2. Загадка на дне
Олег пробирался по коридору осторожными шагами с исследованного севера к непролазному и мрачному югу. Под обитыми железом берцами, бывшими ему на полтора размера больше, скрипели камни, шуршала пыль. Он переходил и перепрыгивал груды хлама, выискивая годное к подъему наверх.
Луч фонаря трясся белым светлячком лунного света. Так его называл наставник, Олегу бывать на поверхности и видеть лунное сияние не доводилось. Лучи выхватывали из темноты заплесневелые стены, их покрывала ржавчина и сырые разводы. Бетонные нагромождения, банки, прутья, пустые бочки и тысячи тысяч других вещей. Казалось древние жители бежали отсюда со всех ног, бросая под ноги всякий хлам, дабы вернуться этим путем обратно.
Олег достал из кармана карту, коротко взглянул на нее и, сделав пару заметок, отправился дальше. Запах сырости усилился и неприятно защекотал ноздри. Коридор раздваивался. Направо уходила черная непроглядная