Лёха насупился, Петька встревоженно смотрел на нас, не зная, чем помочь. Он не любил и боялся любого шума и суеты. Особенно, если не понимал, чем они вызваны.
– Физик наш с недотраху сегодня, похоже, – попытался Петька разрядить ситуацию, – Ты его, Историк, не замай. И вообще, хорош вам тут выяснять. Давайте-ка лучше…
Петька потянулся к своему шкафчику, достал ещё одну, сорвал пробку натренированным ногтем.
– Давай, Физик, ещё по маленькой?
– Не, Петро, я больше не хочу. Вы давайте уж сами. А я пойду, по магазину пройдусь. Узнаю, какие новости. Прости, Лёх. Чего-то я правда сегодня… Не того…
– Говорю же: с недотраху! – радостно провозгласил Петька, будто имел хотя бы малейшее понятие об этом вопросе.
Я пошёл в мясницкую. Перед плахой стоял Филька, задумчиво опершись руками и подбородком на гигантское топорище. Именно такими топорами сносили головы с плеч, я уверен. Рядом на полу валялась говяжья полутуша. Филька, семидесятилетний якут, мог стоять так очень долго. Сам он с полутушей не управится, но и помощи просить не приучен. Его кредо: вот станет невтерпёж, тогда и поработаем.
Мясо привозят почему-то по ночам. Обычно – говядину, полутушами. Иногда – новозеландских баранов, целиком завёрнутых в целлофан. Никогда – наших родных якутских оленей, не говоря уж о сохатых. Говорят, олени идут на экспорт. Говорят – в Голландию. Знают, коль говорят.
Я ухватил полутушу крюком за шею, втащил на плаху.
– О, Физик, привет. А ты чего тут? Сегодня ж не твоя смена, – разлепил глаза Филька, почувствовав движение рядом.
Ответа дожидаться не стал. Коротко хекнув, всадил топор в позвоночник покойной животины. Потом ещё раз, и ещё. Полутуша развалилась пополам. Я поворачивал куски так и эдак, а Филька садил топором, с полуприкрытыми глазами. В итоге мясо было поделено. Это пойдёт в зал, на талоны профессуре, а вот то останется здесь, своим. Дальше Филька начал управляться сам. Он укладывал очередной шмат мяса на плаху и быстрыми точными движениями отсекал от него килограммовые куски. Можно было не взвешивать, в каждом – по килограмму, месячная норма в лицо. Ну, плюс-минус, конечно, но очень небольшой.
– Мастер ты, Филька, – в сотый раз восхитился я.
– Да чего там, – снисходительно отозвался он. – Постой тут с моё, тоже научишься.
– Не, я уж как-нибудь обойдусь без этой науки. Не знаешь, Филь, чего в магазине нового?
Филька задумался, опять облокотившись на топор и закрыв глаза. Стоял долго. Я уж подумал: всё, опять уснул. Но нет, подал голос:
– А ничего нового, по старому всё.
– Ну ладно, бывай тогда, – я направился было прочь.
– А, вспомнил! В овощной кедровые шишки завезли.
– Ни фига себе! Что-то я не припомню, чтоб раньше завозили. Надо брать.
– Ага, – согласился Филька. –