Можно ли презирать женщин, и за что? Нечаянно и внезапно попал в незащищенную брешь, впору стыдиться собственной рассеянности и неуклюжести. Но одержана тактическая победа, надо бы оценить ее масштабы.
– Как тебя зовут?
– Ирина.
– Я люблю тебя, Ирина.
– Это неправда, – шепчет она.
– Я люблю жизнь, а ты ее лучшее проявление, – безуспешно пытаюсь я обмануть себя.
За лесом угасает вечерний закат, с озера веет легкий влажный ветерок. Долгий волнующий день подошел к концу. Кое-где в окнах теплится свет, привлекая мошкару и внимание поздних гуляк. В зашторенных окнах двигаются тени обитателей спальных корпусов. Все готовятся ко сну.
Я незаметно прошел мимо террасы крайнего домика, пересек открытое пространство, остановился на краю леса – как раз напротив освещенного окна. Спокойная уверенность не покидает меня, густая растительность служит надежным прикрытием. За воротник сваливаются хвойные иголки, но я мужественно терплю вынужденное неудобство. Моему терпению способствует оскорбленное самолюбие. В течение дня я видел неприкрытый, даже наглый, флирт. Мои идеалы бессовестно попрали, и Леготина потеряла свое былое очарование. Да, она сама стремится стать добычей какого-то смазливого ловеласа. Невозможно смириться с утратой. Да, эти женщины своей неразборчивостью вынудили меня на адекватные поступки. Ни шагу назад! У меня тоже есть характер, я не прощаю предательства. Кажется, ежедневные размышления о женщинах сказались на мне не лучшим образом, я серьезно вжился в роль собственника.
В стороне, совсем близко, под чьими-то ногами хрустнули сухие ветки. В предчувствии возможной опасности пришлось умерить любопытство, присесть на корточки, что в обычных условиях не вызывает сомнений в благих намерениях. В следующее мгновение кожа покрылась мурашками, мозг пронзила мысль о нереальности происходящего. Передо мной, лицом ко мне, стоял человек исполинского роста, в руке держал длинный блестящий предмет.
Все происходило, как в жутком сне. Мой рот сковало судорогой, а неизвестный ночной путешественник повторил мой путь обратно к спальному корпусу, остановился у окна. При слабом, проникающем изнутри, освещении высветилось темное испитое лицо с черными впадинами вместо глаз. Непреодолимое противоречие – мистическая внешность и обычный рабочий комбинезон. Он постоял с минуту и неслышной походкой направился в обход домика.
Я воспользовался предоставленной паузой и торопливо преодолел расстояние до окна. Странные звуки доносились из корпуса, вроде как причмокивания и вздохи. Неопределенность их происхождения меня мало устраивала. Я ухватился за середину