Острая нежность, вина и стыд захлестнули Айка.
– Конечно, люблю, Веточка! – горячо произнес он, крепче прижимая брата к себе. – Что у тебя за странные мысли?
– Не знаю, – вздохнул Эйвор уже спокойнее, – я тут думал, думал…
– Очень опасное занятие, – усмехнулся Айк.
– Угу.
– Ну и до чего додумался?
Эйвор снова вздохнул и, опустив глаза, произнес:
– Я тебе только мешаю теперь… мне всё слишком трудно, по лесу пройтись – и то не могу…
Против воли Айк почувствовал раздражение. Он любил младшего, но надо же было ему завести свою песню именно сейчас, когда позарез нужно в город!
– Не говори глупостей, ты мне не мешаешь. Наоборот – ты работаешь в мастерской, помогаешь нам. Отец очень доволен тем, как ты справляешься!
– Если доволен, почему держит меня здесь? – буркнул Эйвор себе под нос.
– Что ты сказал?
– Да так…
– Ладно, слушай, – Айк решительно взял брата за плечи и заглянул ему в глаза, – грустить тут не о чем, правда! Смотри, весна наступила! Лето быстро пролетит, оглянуться не успеешь – Дирхель вернется, привезет нам новые книги. Не унывай, ладно? Я знаю, тебе трудно, но мы должны держаться, нельзя падать духом!
– Как Соколиный Глаз? – криво усмехнулся Эйвор.
– Ага. Вспомни, он почти всегда был один, а у тебя есть я, отец, Дирхель и девочки. И мы будем с тобой, что бы ни случилось!
Айк снова крепко обнял брата и подхватил котомку.
– Всё, я пошел! Побегу тихо, как Соколиный Глаз!
Эйвор с улыбкой проводил его до калитки, и Айк почувствовал облегчение, когда она закрылась за ним. Он поспешно углубился в лес, но ещё долго чувствовал за спиной присутствие брата – как будто он смотрит ему вслед робким, печальным взглядом.
Базарные дни – гадкое время; город наводняет пришлый народ из окрестных деревень. В такой толпе карманникам раздолье, но и Всемогущий бы с ними. Пусть воруют, пусть хоть главу магистрата обчистят – плевать. Беда в том, что кто-то обязательно попадется.
Айк не бывал нигде, кроме Вьена, а вот Дирхель путешествовал всю жизнь и рассказывал, что город их не из самых крупных, встречаются и побольше. После того, как триста лет назад эпидемия «белой лихорадки» погубила большую часть человечества, после Великого Исхода из Мегаполисов такие города стали обычным делом. Чтобы спастись в наступившем хаосе, люди укрепляли их и обороняли, как крепости. Вьен тоже был окружен высокой бревенчатой стеной.
Но сейчас, хвала Всемогущему, жизнь стала спокойнее. Уже лет двадцать в округе не появлялось ни одной разбойничьей банды; в деревнях жили спокойно, а в городе даже ворота на ночь не запирали. Патрули остались, но только для охраны правопорядка.
Вьен не любил Айка, и это чувство было совершенно взаимным. При одном взгляде на темные бревенчатые и каменные дома с узкими окнами, на мостовую, заваленную гниющей соломой и конским навозом, всю в рытвинах