Родители ее были из какого-то крупного города, попали в нашу Кондопогу по распределению после вуза, поженились тут и по какой-то причине остались. Интеллигентность у них сочеталась со снобизмом; абсолютно ко всем, кто их окружает, они относились с нескрываемым пренебрежением. Я исключением не была.
На отказ Кристины идти ко мне в гости я даже не обиделась, понимала, что «чужим» в моей ободранной серой пятиэтажке может быть страшно. Даже чувствовала свое превосходство: я-то не боюсь, каждый день тут нахожусь, а кто-то сюда даже заглянуть опасается.
Спасло меня от тюрьмы и разбоев то, что я могла каждый день спокойно одна бродить по коридорам или сидеть дома, рисуя что-то в тетради часами, совершенно не парясь, что рядом никого нет. В это время соседские девчонки и пацаны чем-то занимались вместе – я даже не знаю, чем именно: может, письки друг другу показывали, может, клей нюхали. Мне совершенно не хотелось ни с кем общаться. Появлялись «плохие компании», появлялись «очень плохие», а я стояла особняком ото всех.
В школе у меня была Кристина – высокая для своих лет темноволосая девочка со смачной фамилией Дранко, которая с первых же дней первого класса обеспечила ей обидных прозвищ на десять лет вперед. Она, как и я, была очень спокойной и безобидной, по крайней мере, до седьмого класса, когда вдруг неожиданно для меня начала курить. Просто чтобы не казаться такой уж белой вороной перед всеми остальными. И если все наши одноклассницы и одноклассники прятались по подъездам или за гаражами, то Кристина закуривала, как только пересекала школьный двор. «Даже я – девочка – уже курю, а ты нет!» – гордо говорила она, чем безумно меня злила.
Друзей-пацанов у меня не было, но изгоем я не стала, никто меня не задирал. Думаю, меня просто считали чокнутым чуваком, с которым лучше не общаться. Это меня устраивало.
Вообще школа меня не особо напрягала. Только уроки физкультуры я терпеть не могла, начиная с душных раздевалок и кончая сдачей нормативов. Особой физической силы во мне никогда не было, лет после девяти я стала сильно прибавлять в росте, превратившись из пухлого ребенка в высокого и тощего с узенькими запястьями. Когда мы где-то раз в полгода сдавали нормативы на подтягивание, я была готова провалиться сквозь землю. Дважды в год физручка называла мою фамилию, я подходила к шведской стенке, цеплялась за перекладину и под презрительные возгласы одноклассников болталась на ней, не способная сделать ни одного подтягивания. Все свистели, улюлюкали, а мне хотелось рыдать, так как мои тонкие руки просто не в силах были поднять мое щупленькое тельце.
Да, вы уж извините, что я о себе все в женском да в женском. Сейчас мне уже некомфортно писать «я был», «я пошел», «я сделал». Может, это кажется