– Держись. Крепко держись. И не рычи, а то я испугаюсь и ничего не получится.
В колодце вполне можно раскорячиться, упираясь ногой в противоположную стенку. Вот такой раскорякой я поднялась по скобам, и Жёлтая когтями царапала мне плечи, держа равновесие, как в цирке. Больно было, а ей, наверное, очень страшно. Но мы обе терпели. И оттуда я встала на скобу обоими ногами, чтоб повыше быть, и она сумела выскочить. До крови меня оцарапала, и я шлёпнулась вниз. А она убежала.
А я обнаружила, что не могу вылезти. Может, слишком сильно устала, пока собаку поднимала… Только до последней скобки смогла достать, а там – всё… попробовала ногой упираться, но без опоры не получалось. Руками зацепиться некуда было. Да я в то время и не была особо сильной девочкой. Нюня и маменькина дочка.
– Я побегу домой и принесу верёвку! Мы тебя вытащим.
Иринка убежала – и пропала. Разумеется, её бабушка не пустила дальше гулять. Её бабушка, вообще, была очень против т ого, чтобы она со мной водилась. А тут ещё верёвки какие- то…
Я сидела в колодце. Попробовала вылезти ещё раз и не смогла. И тогда я сделала то, что умею лучше всего на свете и сейчас – я начала выть. Сначала просто хныкать, а потом уж полноценно выть, в голос, от души, как плачут все маленькие девочки.
Представилось, очень ясно, что буду я тут сидеть сто тысяч лет. До вечера, пока люди с электрички не пойдут домой. И мама моя пойдёт домой, её электричка приезжает в шесть часов. Вот она и обнаружит мой хладный труп. Достанет и будет очень плакать. Потому что я умру к этому времени от голода и холода, это как пить дать.
В этом месте мой тихий хнык начал переходить в полноценный вой.
И в газете про меня напишут, обязательно. Что героическая девочка вынула из колодца собаку, а сама спастись не смогла. Погибла жестокой смертью. И медаль мне обязательно дадут – посмеееееертно…..
Умирать не хотелось. Умирать было страшно и очень обидно, и даже посмертная медаль этот факт смягчала лишь чуть- чуть. Посмертную медаль мне хотелось, а вот умирать – нет, если только потом, когда-нибудь. Когда совсем старая стану и школу закончу.
– Ты чего там воешь? – спросил чужой дядька, закрыв световой круг. – Ногу сломала?
Колодец от тропинки метрах в десяти. Как он услышал? Наверное, я громко выла, от души.
– Дяденька, я вылезти не могу! Я собаку вынула, а сама – не могу!
Он лёг на пузо и протянул ко мне руки. И вытащил. Там, вообще, не глубоко было для взрослого человека.
– Собаку вынула? Молодец. Только теперь думай, как хорошие дела делать правильно. Чтобы не застрять в колодцах.
– У меня подружка побежала домой, за верёвкой. Только не пришла. Я её ждала, ждала…
– Не реви. – Сказал он строгим голосом. – Чего уже реветь? Главное – собаку достала. Собака хоть твоя, домашняя?
– Нет. Дикая. Злая собака. Она даже «спасибо» не сказала, убежала, и всё…
– Иногда