Он знал, что я шутил. В войсках СС подразделение на чины не выпячивалось, как это было в армии вермахта. Но давнее знакомство, позволяло мне иногда разговаривать со Стефаном в подобном тоне.
Однако, я не удержался оттого, чтобы поглазеть на казнь «неверных». Коммунисты, подпольщики и евреи – это заслужили, именно такая мысль пронзала меня в минуты тишины. Я ежедневно подписывал приказы об отправке таких в концлагеря и рука моя не дрожала. Что мне до них? Я называл их «недолюдьми» и мое сердце не вздрагивало при их мучениях. Все это во славу Фюреру и я готов был убивать для него тысячи.
Расстрелы велись скрыто, поскольку с французами мы жили в относительном мире. И когда убийства происходили, то делалось это скрытно. Правда, как понимают все из застенок Гестапо… живыми не выходили.
Здание, где расположилось Гестапо, находилось на улице Соссэ. И сидя в своем кабинете, я постоянно слышал крики пытаемых патриотов, но меня это не волновало. Иногда, проходя по узким коридорам, можно было увидеть вытекающую кровь, которая сочилась в щель под дверью. Жестокость сопровождала нацизм и кружила вокруг нас, словно смерть ходит подле умирающего больного.
Если бы… судьба давала второй шанс… я никогда бы не стал верен фюреру, никогда бы не стал нацистом. Сказать правду, самое страшное, что все эти ужасы сотворил я и подобные мне люди.
Я толкнул дверь, ведущую на задний двор, где и проводились расстрелы патриотов, которые сумели пережить допросы под пытками. У выхода стояло двое конвойных солдат. Взгляд пустой. Словно они и не люди вовсе, а манекены. Я быстро спустился с каменных ступенек. Здесь находилась площадка, огороженная каменной двухметровой стеной. От любопытных глаз. Я достал сигарету и попытался прикурить ее, но подул ветер. Я убрал сигарету на место и посмотрел на пленных. Они стояли у дальней стены, спиной ко мне. Все в изодранной одежде. Руки связаны и, казалось, веревка впилась в кожу и порезала ее до крови. Худые. Похожие, скорее на живых мертвецов, нежели на пленных. Чуть в стороне от них стоял Штандартенфюрер, держа за руку молодую девушку. Девушка на мгновение привлекла мой взгляд. Молодая, темноволосая. Одетая в синее пальто и того же цвета шляпку. Она изо всех сил пыталась отвернуться, но не вырывалась. Чуть поодаль, убрав руки в карманы, стоял Шнайдер. Я подошел ближе и встал за спиной у Стефана. Солдаты, исполняющие приказ, выстроились в шеренгу за спиной смертников. Такие же бездушные, как и все мы. Глаза холодные. Руки жилистые. Они приготовились стрелять, когда вдруг, одна из обвиняемых закричала:
– Стойте!… – девушка, стоявшая ко мне полу боком, вздрогнула и устремила взгляд синих глаз на женщину, которая бросилась в ноги Штандартенфюреру, – Там мой сын! Ему всего десять! … Он ничего не сделал… Пощадите… Прошу!…
Темноволосая девушка обернулась к Штандартенфюреру. Он не вздрогнул