«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья. Василий Алексеевич Игнатьев. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Василий Алексеевич Игнатьев
Издательство: ЛитРес: Самиздат
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2019
isbn:
Скачать книгу
в соседях было слышно, и по этому они заключали: в школу пришел о[тец] диакон. Позднее любимой песней школьников была на слова стихотворения «Кто он?» – «Лесом частым и дремучим».[150]

      Что касается молитв, которые пелись в школе, то напевы их передавались по традиции, как говорится, «самонауком» – от одной смены к другой. Так же было и с запевалами: один наследовал искусство от другого «самонауком».

      Детские игры при школе почти не бывали, они осуществлялись по месту жительства. Редко весной мальчики играли мячом. Как шалость у мальчиков была игра «куча мала». Она иногда возникала стихийно в кухне при одевании, но пресекалась учителями.

      В качестве мер наказания применялись: стоять за партой, сильнее – стоять в углу или у стенки, оставаться вечером в школе. В качестве угрозы больше, чем на практике, было «ставить на колени», да ещё с горохом. В наше время эта мера уже не применялась. Для мальчиков-шалунов применялась мера: пересаживать к девочкам. Это считалось за позор, поэтому если кому-либо из мальчиков объявляется такая мера, то он прятался под парту, а если его всё-таки оттуда извлекали и тащили посадить к девочкам, он брыкался и, наконец, всё-таки удавалось посадить его к девочкам, значит – он в перемену отомстит какой-либо из них за свой позор.

      В каких общественных школьных мероприятиях участвовали школьники? В Великом посте учителя их водили в церковь на говение парами.[151] Каждой весной устраивались экскурсии в бор с учителями. Это были не обычные прогулки в лес с друзьями, а именно экскурсии: они приходили разодетые, в бор шли организованно – в парах, как школьная организация – под наблюдением учителей. Здесь были игры. Школьники собирали с сосен «крупянки» и «пестики» и лакомились ими. Набивали даже ими полные карманы. Лакомились также «медунками» – голубенькими цветочками.

      Однажды в школе была устроена ёлка. Это было историческое событие. Чудеса они увидели и получили с ёлки: пряники, золотые орехи, конфеты в мешочках и по отдельности, хлопушки, флажки, картинки, книжки, игрушки. Это был сон наяву! То, о чём вспоминал Ванька Жуков, когда писал письмо к дедушке. Учительницы научили их петь «Круг я ёлочки хожу…» Никогда не забудут они этой ёлки, как не забыл и Ванька Жуков.

      Наконец, в голодный год они выполняли общественно полезный труд: боролись с саранчой не как частные лица, а как коллектив, как школьники под наблюдением учителей, и получали за это питание – кашу просовую. Поля оглашались молитвой «Отче наш», когда к ним подъезжала телега, на которой стояли корчаги с кашей, а в корзинке были чашки и ложки. Разве все эти мероприятия не воспитывали у них коллективные навыки и сознание? Мальчики весной по личной инициативе любили после уроков смотреть на ледоход.

      Экзамены выпускников школы. Экзаменационную комиссию обычно составляли: инспектор народных училищ, законоучитель и учителя. Что должны были показать абитуриенты школы из своих навыков и знаний?

      I. По русскому языку: 1) бегло прочитать текст и рассказать, 2) прочитать стихотворение, 3) грамотно


<p>150</p>

Стихотворение «Кто он?» поэта А.Н. Майкова.

<p>151</p>

Об участии школьников в церковном богослужении автор рассказывает в очерке «Великий пост» в составе «Автобиографических воспоминаний» (1965 г.) в «свердловской коллекции» воспоминаний: «Когда я учился в школе, нас, школьников, водили на первой неделе Великого поста в церковь «говеть». Мы собирались в школу без сумок и отсюда нас, построенных парами, наша учительница Елизавета Григорьевна Тюшнякова и её помощница Елена Степановна Шерстобитова при первых ударах великопостного колокола утром и вечером водили в церковь. Нас становили в церкви в проходе в летний придел, между приделами зимним, который (проход) на зиму глухо закрывался от летнего придела целым иконостасом икон, наглухо изолирующим зимние приделы от летнего, чтобы оттуда не пронимал холод. Мы стояли здесь зажатые в мрачной нише. Над нами висел мрачный свод звонницы, а обычный мрак этой части церкви усугублялся ещё великопостными мрачными одеяниями из чёрного бархата, которые надевались по случаю поста на некоторые принадлежности церковного культа – подсвечники, аналои и пр., одеяния священнослужителей были тоже из чёрного бархата.

Во время совершения литургии «преждеосвященных даров» [было] усиленное каждение ладаном, который клубами носился по церкви, а лучи солнца сквозь железные решётки окон с трудом проникали в церковь, придавая клубам ладана молочный вид. Из смеси запаха ладана и запаха кислых овчин, из которых были сшиты одежды деревенских говельщиков, получался одуряющий воздух в церкви, и при выходе из церкви хотелось вдоволь дышать свежим воздухом. Тянуло резвиться и играть на вольном воздухе.

… В пятницу нас приводили на исповедь. Нас, школьников, исповедовал наш законоучитель по школе протоиерей Владимир Бирюков. Перед исповедью нас инструктировали, как нужно себя вести «на духу»: «ты только говори «грешен» и всё». Протоиерей меня спрашивал: «молосное в посте ел?», «тараканов на полатях давил?», на что ответы следовали – «грешен, грешен». Так дано было мне первый раз в жизни понимание таинства исповеди. Во время исповеди церковь чем-то напоминала базар: люди ходили по ней: одни к одному пастырю, другие к другому, одни молились после исповеди, другие – готовились к ней, причём заметно было, как за исповедь откладывались «медяки» на аналой, где только что исповедуемый прикрытый епитрахилем духовника получал прощение содеянных им грехов.

Школьников освобождали от слушания «правила» перед причащением. В субботу причащались.

Мы, школьники, участвовали в «таинстве причащения» на общих основаниях, и вся процедура его производила на нас магическое действие своим мистицизмом, а гул голосов при повторении слов за священником приводил в страх и содрогание. Больше всего нас привлекала «теплота» и кусочки просфоры, которые мы получали после причащения» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 387. Л. 15–16, 18–20, 22–23.