В течение 1894–1895 уч[ебного] г[ода] занятия проходили в доме Павла Андреевича Кожевникова, не на главной улице, а параллельной с ней. Было очень тесно.[148]
Когда школьники, возвращаясь вечером домой, проходили мимо одной избушки, дети хозяев её, не учившиеся в школе, забравшись на стог сена в огороде, пели: «Школьники, разбойники, школу подломили, учительницу убили». Это было своеобразной реакцией на просвещение деревенских детей.
В октябре 1895 г. в Тече можно было наблюдать картину, напоминающую переселение народов. Школьники переселялись в новое, просторное здание на главной улице: тащили парты, доски, стоячие счёты, шкаф, карту, картины … всё сами. Тяжёлые вещи, например, парты, доски тащили по 4–6 человек. И вот обосновались просторнее. Кухня в новом здании стала служить раздевальней, но без вешалок. Теперь трудно представить, куда и как раскладывались шубы, понитки, зипуны: кто на печку, кто на полати, кто на скамейку. Ещё труднее представить, как разбиралось всё это разнообразие одежды без всяких конфликтов, ссоры и пр. Нужно подчеркнуть, что при всей такой скученности никогда не отмечалось, по крайней мере, в заметной форме завшивленности, никогда! Бывал грех против обоняния. Бывало редко, но бывало: решается задача. Учитель спрашивает: кто решил задачу? Ученики поднимают руки, а когда учитель спросит кого-либо из поднявших руку, тот заявляет: «Дунька испортила воздух». Однако, и с этой стороны в новом здании было несравненно лучше: была хорошая вентиляция. И всё-таки при входе в школу, конечно, чувствовалась особая атмосфера: скученность в течение дня не проходила даром. Нужно также отметить, что за три года обучения в школе, проведённых автором сего у школьников не было отмечено никаких инфекционных заболеваний, в частности – кожных.
Учебный день начинался не по часам, а по состоянию дневного света, но приблизительно в 9 часов. Начинался он молитвами в большой комнате, куда собирались все классы. Во время учения в школе автора сего запевалой была Палашка Комелькова, обладавшая сильным контральто. По силе голоса она, вероятно, могла бы поспорить с иерихонской трубой. Сначала пели «Царю Небесный», потом читалась молитва: «Преблагий Господи». Перед уходом на обед пели «Отче наш». Перерыв продолжался час-полтора. Заканчивались занятия тоже в соответствии с дневным светом. В конце занятий пели «Достойно есть». Утром иногда пели «Спаси, Господи».
Учебные пособия