– Какая разница, сколько лет моим кедам, если я гуляю в них по Парижу? – с иронией вспоминаю я фразочку из Интернета.
Мачеха открывает рот, чтобы ответить чем-то емким и метким из цикла: «Неблагодарная, мы ж тебе все, а ты нам ничего, еще и огрызаешься», но тут пилот объявляет о посадке и папа просыпается.
Таша дальновидна и не очень любит рьяно ругаться со мной в присутствии отца. То ли она понимает степень тяжести его чувства вины, то ли четко разделяет свою любовную и воспитательную функции, то ли просто не хочет портить настроение всей семье.
– Выспался, дорогой? – чмокает она папу в щеку и тут же отточенным движением смывает с его щеки след, оставленный блеском для губ.
Столица Франции встречает нас холодным дождем, и я радуюсь, что оставила дома Наташин «дорожный» комплект: с оголенной спиной я бы ужасно замерзла. Марго, эффектная брюнетка с синими глазами, самолично приехала за нами в аэропорт. За три года она кардинально изменилась: похудела, отрастила волосы и надула губы. В общем, как и все модные дамы из их тусовки, капитально потратилась на искусственную красоту. Я замечаю новую родинку на ее щеке – Маргарита освоила и французский макияж. Пускай слегка неумело: родинка напоминает придавленную муху, но на Марго это не смотрится вульгарно.
Подруга семьи с наигранным восхищением разглядывает костюм мачехи, папину новую рубашку и, слегка брезгливо, мои дырявые джинсы. Меня ее приподнятые нарисованные брови оставляют равнодушной. Наташу – нет. Она виновато кивает, мол «боремся, как можем, но падчерица все же нам попалась упрямая».
Марго деловито обменивается с Наташей, папой и мной двумя поцелуями (в воздух в районе щек). Это вроде как приветствие по-французски, и я с иронией понимаю, что скоро в нашей сибирской глубинке мы будем здороваться исключительно в этом стиле. Мачеха обожает подражать своей модной подруге.
– Как долетели? – слегка вздутые губы Марго растягиваются в, скажем честно, не очень естественной улыбке, обнажая невероятно белые зубы (они, наверное, в темноте пугающе светятся).
– Кормили просто отвратительно, – жалуется Наташа.
Пожимаю плечами: так и не отведала самолетной кухни (желудок предательски дрожал от воздушных ям и турбулентности). Папа что-то бормочет про заложенные уши.
Марго решительно возглавляет нашу группу и проводит к подземной парковке, где гордо стоит ее последний «мерседес». Мы стандартно ахаем, хваля чудную зарубежную машину (папа подавляет зевок), и наконец выезжаем в отель. Мало того, что долгий перелет утомил всю семью, так еще и по дороге Маргарита без остановки болтает о последних приготовлениях к свадьбе. И если Наташе это действительно интересно, то мы с папой отмалчиваемся.
Я до сих пор не представляю, как Марго и Таша могут жить так далеко друг от друга. Конечно, они разговаривают по телефону. И по скайпу. Иногда по пять-шесть часов в день. Или по семь-восемь (особенно в последнее время). Но даже в этих условиях им не хватает общения.
Они очень похожи: Наташа уехала от родителей