Ника обнаружила перед собой стройного, до аскетичности, коротко стриженного молодого человека в очках, яростно срывающего полотна. Молодой человек был одет по-походному: в защитного цвета куртку и армейские ботинки. За его спиной покоился пухлый походный рюкзак. Именно им он и зацепил девушку, даже этого не заметив.
Ника, не вставая, продолжала растерянно наблюдать, как он, круша выставочный порядок, зло срывает прекрасные миры со стен. Несмотря на обуревавшую разрушителя злость, девушка залюбовалась им. Он с какой-то неумолимой грацией перемещался по залу по сложной траектории. Худощавый парень был прекрасен в обуревавшем его гневе, будто в танце, ураганом круша все вокруг. Полотна под рамами оказались невероятно тонкими твердыми пластинами. Он обрывал их, будто ветер осенние листья, одновременно, нежно лелея, но с какой-то неумолимой яростью. Ника отметила, что все тонкие пластины он держал в руках так, будто они ничего не весили. Даже стопка акварелей такого размера была бы гораздо тяжелее. Вдобавок она бы прогибалась так, что в одной руке такую было не удержать. Из чего же были сделаны эти полотна?
Однако времени на раздумья не оставалось. Действовал он быстро, и сейчас на стенах оставалось последнее полотно. С вороном, смотрящим влево. Как же влево?!
Ника поняла, что, если и последнюю картину сейчас сорвут со стены, она не сможет разгадать загадку таинственной глубины изображений. Во что бы то ни стало, нужно было остановить безумца. Тогда она рывком поднялась на ноги и закрыла картину собой, в патетичном жесте, раскидывая руки в стороны.
Яростный разрушитель остановился возле нее, пытаясь добраться до последнего полотна то слева, то справа. Однако Ника, как вратарь, все время перемещалась, не давая сорвать изображение со стены.
–Да что же это такое! – взорвался вконец раздосадованный вандал. – Девушка, что Вы себе позволяете?
– А зачем Вы здесь… все порушили? – вопросом на вопрос ответила Ника в том же тоне. –Живо верните картины назад! Я еще не все посмотрела. И вообще, кто Вы такой?!
Молодой человек, выпятив тощую грудь, запальчиво воскликнул:
– Хочу – и срываю. Я – художник. Имею право! Все равно ни одного посетителя на выставку не пришло. Одни уборщицы. И Вы тоже… Убирайтесь!
Ника оторопело посмотрела на него.
– Вы – Эдгар Скоробогатов? Художник? Это Ваша выставка?
Молодой человек, вглядевшись в девушку, хмуро кивнул.
– Ну, я-то художник. А вы кто такая? Если не уборщица…
Ника поняла, что он ее спутал с обслуживающим персоналом. Почему? Наверное, потому, что она даже не удосужилась накраситься… А на голове что? Обомлевшая, она провела рукой по вороньему гнезду спутанных за время болезни волос. Матерь Божья! Она только сейчас опустила взгляд на собственные ноги и поняла, что она так и осталась одета в домашний затрапезный костюм и… Хорошо, что в сапоги, а не в тапки.
Внезапно,