Мелкого песку, золотого камня.
Мелкий песок посеем мы,
Золотой камень подунем мы.
С мелкого песку – черная землица,
Студена водица, зелена трава.
С золотого камня – синее небо, Синее небо, светлое солнце, Ясен месяц и все звезды.1
Пролог
Случилось то, когда Род сотворял мир и не было ни света, ни солнца, ни луны, ни звёзд. Во тьме находился лишь Род – прародитель всего сущего, и родил он Любовь. Силою любви разрушил темницу и сотворил царство небесное, а под ним сотворил поднебесное. Радугой разрезал пуповину, а каменной твердью отделил Океан от небесных вод. В небесах Он воздвигнул три свода. Разделил Свет и Тьму. Затем бог Род родил Землю, и погрузилась Земля в темную бездну, в Океан. Из лица Его тогда вышло Солнце, Луна – из Его груди, звезды небесные – из Его очей. Зори ясные появились из бровей Рода, темные ночи – из Его дум, буйные ветры – из Его дыхания, дождь, снег и град – Его слезы. Голос Рода стал громом с молнией. Родом были рождены для Любви небеса и вся поднебесная.
Род родил небесного Сварога и вдохнул в него свой могучий дух, и дал ему способность смотреть во все стороны одновременно, чтоб ничто от него не укрылось.
А Сварог создал семнадцать рун, и каждую из них наделил божественной силой, и властвовали ими боги и духи-хранители. Чернобогу же не позволил обладать, в отместку Чернобог прокрался в Сварогову кузницу, и выковал одну единственную руну.
Тогда Сварог победил Чернобога и отправил навсегда в Навь, но прежде Чернобог обхитрил Сварога. Вдохнул он в руну свой дух, и наделил властью над всей нечистью земной и подземной, а потом обернулся одним из богов и вошёл к жене его, и совершил с ней блуд, и надел на неё руну свою.
Узнал о том муж её и праведным гневом тотчас разошёлся, лишил Ергу памяти о божественном происхождении, и прогнал её в Явь. А руна Чернобога осталась с нею, отравила душу её ненавистью и породила Ерга зло от зла.
***
Об том, что её соседка Ерга – босорка, Айка давно догадалась. По дню Ерга ничем не отличалась от обычных женщин – крепкая грудастая молодица, бойкая да одинокая. Но ночью лучина в её избе не гасла, а любопытная Айка возьми да подгляди в оконце.
Видит – восседает на печи безобразная старуха с длинными паклями и измятым уродливым лицом, аки упырица, а прислуживают ей прекрасные женщины, с изъяном – ноги-то козлиные у них.
Испугалась Айка увиденного, не сказала никому, стороною Ергу обходила, старалась не гневить. А ерге до ней дела не было. Так бы и жили, но посватался к ладной Айке Милан из соседней деревни.
Все девки Айке завидовали, а Ерга так и вовсе посерела от зависти. Полюбился Милан Ерге, так полюбился, что стала она его к себе зазывать. То хлебом угостит, то водицей напоит. Только впустую все. Мать Милана сведующая была, да обереги над сыном читала, но куда уж ей с босоркой управиться!
В день свадьбы как ни уберегала она молодых да не уберегла. Проехали молодята через перекрёсток, где ведьма скрученный из мочала пояс закопала и в тот же миг весь поезд возьми да обратись в волков.
Люди долго не думали, половили зверье, хлебом благословенным накормили да сняли проклятие. Только Милана среди них не оказалось.
Заплакала Айка и пошла к Ерге в ноги кланяться. А Ерга повела плечом, руку в бок уперла и говорит:
– Нет больше твоего милого, девка. Забудь его.
Прогнала бедную Айку.
Ополоумела девка – сколько раз её ловили, чтоб ночью в лес не ушла, а она знай сидит себе у дома босоркиного и все Милана дожидается.
Дождалась таки. Было это ясной ночью, когда в небе горела луна червонным золотом. Глядит Айка – неужто волк у ведьминого тына? А и правда! Перекинулся зверь, смотрит она – Милан! Бросилась к нему, слезы по щекам бегут, он глядит на неё, а сам не узнает. А Ерга выскочила с избы, как взмахнет рукою – вмиг тучи налетели, да град просыпался величиной с голубиное яйцо. Подхватил Милан Ергу на руки, как невесту, и укрылись они в избе. А несчастная Айка едва успела за ним до крыльца добежать, ударила молния и на том же месте упала она замертво.
К осени у Ерги мальчик родился. Назвали его Вовкулакой, и так он был на Милана малого похож, что мать его заголосила, увидев мальчика играющего у Ерги на пороге.
– Две души в нем, – кричала она, привлекая внимание люда. – Бойтесь двоедушника, ибо проклят он и кровь человеческая на его руках.
Но едва лишь сказала то, как и ее Айкина участь постигла, а Ерга, знай себе, ухмыляется.
Как дошли те слова до князя, то князь приказал Ергу на костре сжечь, а на сына ее, годками равного княжевичу, рука не поднялась. Приказал он руну с него снять да спрятать, а Вовкулаку в темницу кинуть, очертить ее оберегами и заклятиями, и не выпускать ни за грош, ни за доброе слово.
А было то ровно за век до событий о