Кричащих среди них ребят.
Веселье всем на целый день.
Где ж вспомнишь тут про сон, про лень,
И про обязанность свою —
Быть дома точно ввечеру
И матери своей помочь?
Ведь каждый танцевать не прочь,
И список длинный предстоит
Из тех, кто в очередь стоит
С Алисой танцевать моей.
Ведь не было из всех милей
И краше девы, чем она.
При ней всегда была гурьба,
И была всех она смелей,
Как звонкий, страстный соловей.
Но очередь приспела вдруг.
Глядит она, а в ихний круг
Средь незнакомцев, что из сел
Пришли на праздник в ихний дол,
Средь них тут бородач пришел.
Вот грозный вид! На что ему
Гулять по ихнему селу,
Когда как царь он предстоит —
Такой имел надменный вид.
Одет он как охотник был.
За четверых и ел и пил.
Оружия хоть не имел —
Никто такого не терпел
На сельских праздниках, – но он
Ни мало был тем не смущен,
И дерзкий взгляд да и кулак
Для ссор всем были добрый знак.
Он был и весел и сметлив.
Любил он танцев, знать, порыв
И хлопал, по столу стуча,
Когда там кто-то кренделя
Выделывал одной ногой
В веселье шумном пред толпой.
И юношей он подгонял.
Хоть здесь его никто не знал,
Но рады все ему были.
Манеры грозные свои
Не прятал он, хоть и хотел.
И будто, по природе смел,
Намеренно желал он знать,
Не будут ли отсюда гнать,
Иль примут, как он сам таков.
В один из шумных тех кругов,
Когда оркестр объявил,
Что ныне выбился из сил
И передышка им нужна,
А танца все же шла стезя,
В кругу сам оказался он.
Последний был уже прогон,
Против Алисы он тут встал.
Ей руку запросто подал,
Ее желая повести.
Глаза не в силах отвести,
Улыбки не сумев сдержать —
Так танец волен всех сближать, —
Она вмиг руку подала.
Толпа двоих их понесла,
И закружился хоровод.
За чередом там шел черед,
И богатырь так танцевал,
Что каждый бы его признал.
Но вот закончен танец. Он
Отвесил девушке поклон,
На шага два к столу ступил,
Жбан целый пива осушил,
Все отдуваясь и смеясь,
Затем, еще раз поклонясь,
Он взглядом всю ее обвел
И вспять среди толпы пошел.
И дома вот, у очага,
В каком-то странном сне она.
Как будто видит пред собой
Двоих, сокрытых за толпой.
Один из них – судьбы чудак,
Упрям и весел, как простак,
Лишь только взгляд его глубок
И он как будто одинок.
Второй – любимец всей толпы.
Из тех, кто знать не знал Судьбы,
За