Омало. Лиза Корстон

парня разорвали собаки, остались мы вдвоем. Тогда мы шли по трудному горному серпантину, засыпанному снегом. Еды у нас не было, мы жгли костры и по ночам отбивались от стай изголодавшихся псов. К концу февраля его не стало. Я был в отчаянии! Посреди гор, без пути, без семьи, без еды, с единственным желанием – выжить, – Тагар замялся и понизил голос до почти угрожающе рокочущего шёпота, – я ел его плоть, чтобы остаться в живых, я ел и шел всё дальше. Морозными, как смерть ночами, я грел себя мыслью о жизни, я заставил себя поверить в то, что я выживу, что я смогу, что дойду. Говорят, я потерял сознание уже на подходе к Омало. Была зима и в ауле остались только две семьи, одна из них – семья Зарины. Её ныне покойный муж подобрал меня на дороге, когда возвращался с охоты. Я, как и ты, несколько недель лежал в кровати обессиленный. Но я был жив и это разжигало огонь в моём уставшем сердце. Та дорога стала моей "Дорогой Жизни", по ней я всегда езжу в Омало, по ней я вёз и тебя. Я счастливый, – он обернулся на меня и улыбнулся той самой улыбкой, – и ты. Счастливая.