4
Ни кофе, ни булочка, ни йогурт не лезут в глотку. За утро я уже раз пять брала в руки телефон и после мучительных колебаний возвращала его обратно на журнальный столик. Ну что, что сложного – взять и набрать номер? Да, но сделать это – значит дать ему понять, что я в принципе не против, что я заинтересована в нем. Вечное мое проклятие – боязнь ответственности сказать слово или совершить поступок. А что, если позже придется об этом пожалеть?
Захватив с собой телефон (так, на всякий случай, вдруг позвонит Ритка или мама), я вышла на террасу и притворилась, будто любуюсь окрестностями. В саду надрывались цикады. Теплый ветерок раскачивал ветви олив, шевелил высокую траву, У подножия гор лежало бескрайнее синее море, прекраснейшее из всех морей, колыбель жизни.
Одиннадцать тридцать. Дальше тянуть невозможно. Или звонить, или не звонить.
Я рухнула в плетеное кресло и раскрыла книгу.
Как в мифах, так и в реальной жизни, мы нередко встречаемся с печальным случаем зова, оставшегося без ответа… погруженный в рутину, человек теряет способность к значимому решительному действию и превращается в жертву, требующую спасения… его мир становится пустыней, а жизнь кажется бессмысленной… любой построенный им дом станет лабиринтом, предназначенным для того, чтобы скрыть от человека его собственного Минотавра.
Поистине, все против меня!.. Ну что мне в этом парне, в его рисунках или рассказах? И ведь мой номер телефона он даже не спросил. Нарочно не спросил! Чтобы вынудить меня сделать следующий шаг безо всякой поддержки.
Что ж, ладно. Я набрала номер, услышала в трубке его хрипловатый голос и бодро затараторила:
– Привет, это Елена. Надеюсь, я тебя не разбудила? Хм… я рада. Как насчет прогулки по горам?
Несколько минут легкомысленной болтовни, обсуждение времени и места встречи – и вот уже у меня поднялось настроение и, как следствие, прорезался зверский аппетит. Надо же! Все оказалось проще, чем я предполагала. Теперь еще одно: нужен мне макияж или нет?..
Я жду его на обочине дороги между Пиджи и Лутрой. Заблудиться здесь невозможно. Незадолго до назначенного срока он появляется, вылетая из-за поворота с ужасно солидным ревом, на бешеной, как мне представляется, скорости. Тормозит… тормозит еще… и наконец останавливается в двух шагах от моей машины. Снимает очки и делает взмах рукой. Вот и я!
На нем рубашка защитного цвета, как у военнослужащих, которая ему очень к лицу, и те же вылинявшие до небесной голубизны джинсы. Вытянутые коленки. Обтрепанные края штанин. И тут же сверкающий на солнце золотой крест в распахнутом вороте рубахи. На шее крест, на запястье браслет, в левом ухе серьга. Умри все живое.
Тем же порядком, что и накануне, мы следуем к монастырю Аркади. Путь наш тернист и полон неожиданностей. Крутой поворот. Подъем. То и другое одновременно. Ладони у меня взмокли от нервного напряжения. Но что делать, не поворачивать же обратно.
Наконец