– Может, тогда просто посидим ещё немного здесь? – Хосе не сдавался. – Или прогуляемся где-нибудь?
Свет заливал ямочки на Анином персиковом лице, и капли от воды на чёрной косе сияли радужным бисером.
– Спасибо за предложение, – обратилась девушка к ним обоим. – Но после утомительных тренировок я предпочитаю свою комнату. Там спокойнее. И вам обоим тоже лучше отдохнуть.
Ньютон встретил на себе её взгляд и помахал рукой как можно непринуждённее.
– До свидания, ребята, – сказала Аня и исчезла.
Ньютон долго смотрел на то место, где только что видел её. Его разбитое сердце немело от необоснованного, но отчётливого страха, что это был точно последний шанс, и другого не будет.
– Что, гринго, влюбился? – спросил Хосе, подойдя к нему.
– Да иди ты, – буркнул Ньютон и сел на сырую траву.
Радуга между парящими плато угасла.
– Да ладно, я же помочь хочу, – хихикая, Хосе сел рядом и подтянул к груди тощие смуглые коленки.
– Помочь? Чем ты мне поможешь? Что ты знаешь о… «любви»?
Хосе горделиво гоготнул:
– Да перед тобой же – Хосе! Покоритель женских сердец!
– Ага. Как же…
– Да, да! У нас это в роду! Начиная от деда, – малыш на мгновение задумался. – Хотя, он плохой пример. Его только наркота интересовала. Но вот отец мой! Тот настоящий Дон Жуан! Иначе не было бы у меня двадцать семь братьев и сестёр!
– Двадцать семь?
– Ага.
– Да врёшь ты всё.
– Не вру! Двадцать семь братьев и сестёр в пяти разных странах, – Хосе снова захохотал.
Ньютон смотрел на него, не то с сочувствием, не то с подозрением, однако подросток принял этот взгляд за обиду или угрозу, так что сразу сделался тише:
– Ладно, гринго, ладно тебе. Я просто хотел тебя отвлечь и дать совет: когда тебя влечёт к даме, не стоит стоять истуканом и щёлкать клювом.
И то верно, подумал Ньютон, оторвал клочок травы, растёр его в кулаке, затем разжал мокрые пальцы и развеял зелёные стебли по ветру. Он проводил их взглядом, и с мимолётной грустью вспомнил своего брата. Артур умел разговаривать с девчонками, ему и повод не нужен был.
– Ну, так что, она тебе нравится? – снова спросил Хосе.
Ньютон горячо и подавленно кивнул несколько раз.
– Так притащи на следующую тренировку цветы что ли. Или хотя бы открытку!
– Открытки дарят те, кому сказать нечего.
– Тоже мне, умник! – Хосе вскочил на ноги. – Я твою личную жизнь тут устраиваю вообще-то! Посмотри-те-ка: «нечего сказать». А тебе, видите ли, есть что сказать! Так чего тогда просто не подойдёшь к ней и не скажешь, что ты там о ней думаешь?
– Да я даже сам для себя не могу понять, что именно «я о ней думаю». Это совсем непросто. То есть, мысли то у меня всякие есть, но начинаешь представлять, как будешь произносить их вслух, и всё кажется таким позором!
– Да ладно тебе! – смягчился