Когда первые попытки показали невозможность простого и очевидного решения, Омарейл принялась просто смотреть на точки, стараясь разглядеть в них какую-то подсказку. Затем она снова и снова начала повторять рисунок из девяти отпечатков карандаша, предпринимая попытки соединить их должным образом.
Спустя двадцать минут она спросила:
– А линия может быть прямой, но изломанной? – она понимала, что вопрос изначально противоречил сам себе, но чувство безысходности требовало сделать хоть что-то.
– Нет, – последовал короткий ответ от директора, который был занят своими делами.
– У этой задачи точно есть решение? – уточнила она спустя час после начала.
– Да.
Он даже не поднял головы.
Время шло, Омарейл уже давно начала нервничать. Она испробовала тысячу способов, пыталась думать логически, пыталась отключить логику, пару раз ей казалось, что что-то получилось, но потом оказывалось, что нет.
Желание бросить все несколько раз настигало ее, однажды она даже с громким стуком положила карандаш на стол. Но Дольвейн взглянул на нее с немым вопросом во взгляде, и она просто покачала головой и продолжила работу. Неспособность решить задачу раздражала ее, но бросить начатое она просто не могла. Не сейчас, когда было сделано так много.
В два часа тридцать минут Омарейл должна была уйти, чтобы успеть на встречу с Севастьяной. В два пятнадцать она все еще не была даже близка к разгадке. Ее сердце билось где-то в горле, разум отказывался работать на полную, слишком поглощенный мыслями о том, что стоило ей опоздать, Севастьяна пришла бы в пустую комнату.
Конечно, Омарейл могла сделать вид, что была в ванной и потеряла счет времени. Севастьяна стала бы ждать. Но если ожидание затянется больше, чем на полчаса, а от Омарейл не будет ответа, ее сестра запаникует. Всё это было ни к чему, особенно беря во внимание историю с переносом встречи с патером. Бериот мог заподозрить неладное.
Видимо, заметив, что девушка около десяти раз за последние десять минут посмотрела на часы, директор сказал:
– Дам вам небольшую подсказку. Мыслите шире.
Омарейл перевела на него взгляд, полный ярости.
– В самом деле? Здесь какое-то нестандартное решение? – уточнила она, всеми силами стараясь не звучать слишком язвительно.
Но, судя по глумливой улыбке Дольвейна, ей это не удалось.
– Это подсказка. А как ею воспользоваться – уж ваше дело, госпожа Селладор.
Омарейл прикрыла глаза. Нельзя было поддаваться эмоциям. Она глубоко вздохнула, призвала на помощь все свое самообладание, отбросила посторонние мысли и тревоги и уставилась на девять точек. Озарение пришло внезапно. Что-то просто щелкнуло в ее голове, и она поняла, что значила подсказка директора. Начав рисовать совсем иначе, она мельком взглянула на Дольвейна. Он смотрел на листок и довольно щурился.
«Хитрый лис!», – подумала Омарейл, но на этот раз в ее мыслях не было злости. За оставшиеся