– Ловко. Как я сам не додумался.
– Не печальтесь, Густав Густавич. Лавры пополам разделим, эка невидаль.
– Ну, а как препираться начнут?
– Так агент-то на что! Он на сходке присутствовать будет, а на допросе, как свидетель, все их тайные совещания выложит. И еще: для придания большей правдоподобности, перед раскольниками мы его разоблачать не будем, а представим так, будто он вместе с ними под суд пойдет.
– Ловко, ловко, Михаил Евграфович… И сколько ваш агент за услуги требует?
– Триста рублей, Густав Густавич! Сущие мелочи по сравнению с предполагаемыми результатами. Вам платить, кстати.
– Помилуйте! – городничий развел руками, – Таких денег у меня нет.
– И у меня нет, я командированный.
Фон-Дрейер почесал затылок.
– Ладно. Завтра что-нибудь придумаю. На худой конец можно городского голову тряхануть.
– Тогда еще по одной? – заключил Салтыков и налил обоим, – Бог нам в помощь.
– Так вы же в Бога не верите!
– Ради победы – уверую! – парировал Салтыков, – Чудеса не всегда зависят от религии.
– А отчего же?
– От человеческого усердия и благоприятного стечения, господин городничий.
– Тогда, давайте.
Чиновники выпили, после чего Салтыков громко и торжественно произнес:
– Ну так что, Густав Густавич, я завтра уезжаю!
– Так уезжайте, Михаил Евграфович! Скатертью дорога!
На следующий день, после полудня, в присутствии всего уездного начальства и подчиненных, Салтыков с помпою сел в повозку и укатил в неизвестном направлении.
Городничий Дрейер демонстративно перекрестил чиновника в спину и сказал, обращаясь к городскому голове Ехлакову, стоявшему рядом:
– Ну, слава-те Господи, спровадили ирода.
Купеческий сын Алексей Михайлович, исправляющий должность головы, хитро прищурился и спросил городничего:
– Небось, много кровушки выпил, а, Густав Густавич?
– Знамо дело, – ответил Дрейер, – Еще больше харчей извел. Каждый день у меня столовался, ненасыть.
– Да-а-а-а, – протянул Ехлаков, – еще и умаслить пришлось. Сказали бы раньше, мы бы всей конторой по рублику скинулись, а так в последний момент из своего кармана пришлось выкладывать.
– А вы, никак, денег жалеете, Ляксей Михалыч?
– Да не то чтобы…, Густав Густавич. Спонтанно как-то все вышло, неожиданно.
– Деньги ваши на благое дело пошли.
Тут городничий подхватил Ехлакова под руку и доверительно прошептал:
– Больше дадим – дольше не приедет и дела наши в благоприятном свете в губернии выставит. Тем более, что все дела у него здесь закончились,