Первым объектом атаки братцев-ленинградцев стал Дом промышленности, стоящий в конце главной Куйбышевской улицы. По дороге они рассматривают достопримечательности центра, удивляются при виде нескольких сравнительно красивых зданий.
– Ну что же, для глухой Самары не так уж плохо, – рассуждают неудавшиеся жители Северной Пальмиры, – жить можно! Только зря от завода отселили, можно было бы в пролетарии податься, а потом, глядишь, и в коммунисты…
А что им оставалось делать, как не утешаться увиденным. На самом деле все окружающее было глубоко провинциально. Только площадь с театром и большим административным зданием, выглядят более или менее солидно.
Искатели счастья входят в вестибюль огромного Дома промышленности. Здесь, как оказалось, обитает масса всевозможных областных учреждений. Началось хождение по этажам. Но, увы, на них, как на приезжих из опального города, смотрят с некоторой опаской, и они получают вежливые отказы. По-видимому, ждут указаний сверху, потому что сами ничего решать не могут, боятся как бы чего не вышло. Безработные видят перед собой безликую, безынициативную, серую толпу чинуш, трепещущих перед всевозможным начальством, начиная от вождя народов, кончая последним гепеушником.
Попутно искатели узнают адреса учреждений, находящихся вне Дома промышленности, где мог быть спрос на их рабочие руки.
– Попытайтесь в Доме техники железнодорожников на улице Льва Толстого, – посоветовал кто-то после очередного отказа, – там бывают технические выставки и могут понадобиться графики.
– Спасибо, попытаемся, – с усталой улыбкой выдавливает из себя Владислав, в то время как на душе у него лежит камень. 0ни с братом обошли уже пять или шесть контор и лишь в одной пообещали что-то в далеком будущем. Мало шансов, что и у железнодорожников ответ будет лучше. Но судьба распорядилась по-иному.
От долгого хождения по этажам старший брат изнемог, графическая работа ему не подходит, и он отправляется «домой», к черемисам. А младший брат упорно зашагал на улицу Льва Толстого.
Дом техники помещается в белом одноэтажном клубе железнодорожников. С бьющимся сердцем вошел юноша в клуб, в конце коридора увидел стеклянные двери и за ними детские игрушки – маленькие паровозики, такие же вагончики и детали каких-то механизмов. В коридоре толпится молодежь, звучит музыка, со сцены доносятся реплики актеров. Щеголев немного смущен царящим оживлением, но он понимает, что в клубе так и должно быть, однако его удивляет