Миша Росинский окончил отнюдь не разведывательную школу в Берлине, а искусствоведческий институт в Петрограде, куда только и мог попасть в начале пролетарской диктатуры: никто из революционеров туда не поступал. Затем, в перерывах между лагерями и тюрьмами, защитил кандидатскую диссертацию по средневековому оружию и работал в Эрмитаже. А в грядущую Отечественную войну искусствовед Миша будет служить сапером. Бог поможет ему выскочить живым из той, следующей мясорубки. После демобилизации он опять сядет – вражья сила всенепременно хотела доконать его если не на полях сражений, то хотя бы за решеткой. А в этот раз на него наклеветали его же родственники, когда им пригрозили в НКВД.
Особенно, говорят, старался подхалим и подлипала Тарас – сын Ольги Константиновны Росинской-Турышкиной. Владик еще во времена петергофских дач презирал трусливого и лживого доносчика Тасика, который сам участвовал в ребячьих шалостях, а потом ябедничал. Вот так Миша и коротал свою молодую жизнь между тюрьмой и койкой, которую ему предоставляли друзья. Надежды получить обратно отнятую жилплощадь у него не имелось.
После войны из последней высылки в Среднюю Азию Росинский привезет с собой молодого человека – нацмена, который сам устроится в Ленинграде и поможет утвердиться Мише. Миша как будто бы даже усыновит его. Опека Миши над азиатом или азиата над Мишей – темная история, но в шестидесятые годы, в результате всех передряг, Росинского разобьет паралич и он, беспомощный, останется на попечении этого человека. После относительного выздоровления, Миша будет слегка волочить ногу и не совсем ясно говорить. Когда же нацмен женится, то молодая жена всеми силами постарается выжить полубольного старика. Но особенно хлопотать ей не пришлось, – Михаил Росинский вскоре умрет сам.
Печально закончится многотрудная жизнь русского, советского человека, не только не совершавшего никакого преступления, но даже не допустившего в своей жизни ни одного неэтического поступка. Надо было видеть Михаила Росинского – интелигентного, мягкого, деликатного человека. И чтобы представить его злейшим врагом советской власти, надо было обладать шизофреническим воображением. Но Миша будто попал «на карандаш» к дьяволу.
Тем временем Щеголевы уже вынесли свои пожитки из вагона. В вокзальной суете, они нашли буфет, туалет, камеру хранения и заняли туда очередь. И все пути, к сожалению, им указывало не Провидение, а их нечаянная попутчица.
А Миша Росинский, еще живой и полный планов кандидат искусствоведения, поехал дальше, в немыслимую глухомань, делить жизнь с тарантулами и верблюдами.
Щеголевы понимали, что им «повезло» и они оказались в лучших условиях, чем все те, кто