Теодор скоро погибнет. Видимо, даже лучше, что она не знала этого, – так спокойнее было. Герта заснула прямо в своей спальне. Она даже не заметила, как уснула. За ней позже наблюдали все японские контрразведчики. Когда она проснулась, было уже темно. Она была немного пьяна, но только чуть-чуть. Она встала с кровати, подошла к двери и задернула шторы. На нее навалилась такая тоска, что она едва не упала в обморок. Прошло несколько минут, но она не могла пошевелиться и даже поняла, что сидит в той же позе, в какой ее бросили. Ее охватила страшная апатия. Она стала тихонько плакать. Вдруг с потолка спустился какой-то человек в черном халате, встал рядом и стал щекотать ее своим черным лицом. Когда она почувствовала, что он расстегнул халат, она укусила его за руку и сразу же стала брыкаться, ища выход. Немец засмеялся и просунул ей в рот огромную мохнатую тряпку. После этого она затихла, и эта тишина длилась довольно долго. Время от времени она тихо икала, но никогда не произносила ни слова. Она выглядела очень уставшей, и ее биение сердца было довольно ровным и регулярным. Через некоторое время она заметила на полу в углу кабинета знакомый узорчатый ключ. Видимо, она решила войти, потому что ключ повернулся в замке. Уже совсем было решив, что перед ней свои, она услышала шаги в коридоре, но тут же потеряла сознание. Когда она пришла в себя, комната была уже залита ярким солнцем. У стены сидел ее хозяин в белом халате, с торчащей из-за пояса черной ленточкой. Он поднялся ей навстречу и протянул букет белых роз. Он был очень возбужден. Кисара очень удивилась, но ничего не сказала. Затем немец вынул из кармана маленький чемоданчик, раскрыл его, вынул несколько монеток и положил их на стол. Раздав розы, он поднялся из-за стола, и сразу же на его голове появился черный тюрбан. Дальше произошло неожиданное. Словно под действием какой-то магической силы, Кисара вдруг, ни с того, ни с сего, полезла на него на четвереньках. Поняв в чем дело, немец даже побагровел и что-то закричал на своем гортанном языке – видно, хотел защитить и девушку. Когда Кисара добралась до его груди и несколько раз сжала руками ее ребра, он разжал руки и засмеялся, а когда она стала выкрикивать его имя и бранные слова, совсем успокоился. Устав смеяться, он показал на тумбочку рядом с кроватью и взял с нее бутылку. Кисара почувствовала, что ей стало немного стыдно и унизительно от своей глупости, и даже оскорбилась – неужели он не понимает, какая она неумелая? Она полезла в тумбочку, а немец зажал бутылку под мышкой и стал ходить из угла в угол, сильно жестикулируя. Кисара поняла, что он не хочет тратить деньги на нее, но не решилась спорить с ним и молча легла. Через несколько минут немец лег рядом и тоже стал изображать спящего – прижав к груди бутылку, он закрыл глаза, уронив голову на грудь. Это было так трогательно, что Кисара уже не могла сдерживаться и стала напевать какую-то казавшуюся сейчас особенно трогательной мелодию – в голове у нее мелькали
