– Потому что она подсаливает действие крупной солью драмы? – спросила Инна.
– Нет. Внешние монологи ее героев просты и бесхитростны, зато внутренние сложны и подчас поэтичны. Но главное в ее книгах – непосредственность и предельная искренность чувств.
– Это я понимаю. Истинность чувств передается читателю при условии искренности автора, – неожиданно быстро согласилась Инна, любительница спорить и противоречить.
– Для детей она пишет короткие, внятные, без истерик, умные рассказы. В них трогательное и нежное отношение к личному пространству героев и живое дыхание детства. Читаешь, и хочется продлить очарование этих грустно-сердечных, задушевно-интимных минут. Чувствуешь, что ее герои живут рядом, они будто рассыпаны вокруг нас. Уникальный талант! Волшебница детской прозы. Да и в самой Рите столько всего от ребенка! Не глупого, нет! – прекрасного!
– Ты права. И сюжеты проще простого, и события преподносит незамысловато.
– Волшебство ее текстов состоит в том, что при всей их безыскусности, они трогают душу. Знаешь, иногда будничные картины бед впечатляют читателей больше, чем драматическое преподнесение горьких событий. Поэтика и чувства в нужных словах, а не в сюжете, – объяснила Лена. – Как-то Рита делилась со мной: «Недавно прочитала сборник сказок для детей и долго находилась под влиянием собственной растерянности. Для кого они написаны? Если для маленьких детей, то почему они такие длинные и заумные? Ребенку такую информацию не переварить. Если они для младших школьников, то стоит задуматься над разнообразием форм и сюжетов, чтобы они не повторяли уже известные сказки. Для старшеклассников? А нужны ли они им? Совершенно размыты возрастные границы! У меня создалось впечатление, что некоторые вещи писались для себя: вот, мол, как я умно и замысловато умею выражать свои мысли!»
А я ответила ей, чуть смущаясь, что, может, во мне была некоторая инфантильность, но я до десятого класса любила слушать сказки. Содержание не волновало, завораживала и буквально гипнотизировала гармоничная мелодика текстов. У меня было удивительное ощущения звучания каждого слога. Я не могла добровольно оторваться от радиоприемника. До сих пор помню те ощущения. Какие удивительно четкие слуховые и зрительные картины детства через столько лет!
– Взрослые тоже любят сказки. Вспомни волшебный язык «Трех толстяков», – напомнила Аня.
– Я сейчас себя совсем маленькой вспомнила. В полтора года мне не удавалось вслух облечь в слова свои мысли, но они у меня были. Я сердилась на непонимание родителей. Потом научилась разговаривать, но подробно и ярко не могла выражать свои сложные чувства, не получалось у меня донести их даже до бабушки. Ребенок говорит просто, но он много глубже, чем подчас считают взрослые, – вздохнула Инна.
– Мы с тобой до сих пор слишком чувствительны и слишком