– Сколько ему тут быть? – поинтересовалась женщина.
– Две недели это минимум. Травмы серьезные. Мы должны быть уверены, что никаких осложнений не будет. И как только его состояние стабилизируется, вы заберете его.
Густав тяжело вздохнул.
– Нам можно к нему?
– Да, идите.
Юноша спал. Отец присел рядом. Осторожно, чтобы не разбудить.
В палату вошел Олаф. Открыв рот, чтобы что-то сказать, он успел заметить, что сейчас этого делать не стоит, подошел ближе и начал шепотом:
– Я приехал, как только смог. Как он?
– Жить будет, – тихо ответил Густав.
– Как это произошло?
– Я не знаю. Он куда-то ушел и потом все. На звонки не отвечал. А вечером нам позвонили из больницы. В него стреляли, Олаф…
Брат в ответ лишь сжал зубы и покачал головой.
– Кто это мог сделать? – продолжал отец. – Он же… он такой добрый и спокойный. И он сам всех строил, когда хотел. Даже меня.
– Кто-то оказался сильнее, – грустно предположил Олаф.
В палату вошла медсестра, в ее руке был пакет с лекарством для капельницы. Мужчины отошли в сторону, чтобы не мешать.
– Слушай, я тут пробил по своим каналам, – сказал брат, – После того, как Тарьё выпишут, ему предъявят обвинение.
– Что?! Какое обвинение? В чем? – кровь прилила к лицу Густава.
– В непредумышленном. У них сейчас хватает улик для этого. А он… Эти его провалы в памяти…
– Мой сын никого не убивал!
Зельда взяла взволнованного отца за руку. Юноша услышал его голос и начал просыпаться. Медсестра заменила раствор и грозно посмотрела Густава.
– Не кричите здесь, пожалуйста. Вам тогда лучше выйти.
– Нет-нет, – умоляюще сказал он. – Все, мы будем тихо.
Женщина согласно кивнула и вышла в коридор.
Олаф мялся, не зная, как начать, но по должности своей он привык говорить самые разные вещи, так что и тут долго тянуть не стал:
– Есть один вариант. Может быть, не самый хороший, но это все, что я мог сделать. Его могут признать невменяемым. Тогда обвинение снимут.
Отец с сомнением посмотрел на него.
– Тарьё останется здесь. Это будет принудительное лечение, потому что с этими его провалами в памяти его расценят, как потенциально опасного.
– Опасного? – выдохнул отец. Он не нашелся, что тут сказать еще.
– Ну, это мы с тобой знаем, что нет. Но полиция видит все иначе. Я могу поговорить с врачами. Признать его невменяемым будет несложно.
Зельда вся напряглась и лишь молча наблюдала за двумя говорящими.
Тарьё проснулся окончательно.
– Папа…
– Да, сынок…
Юноша смутно видел силуэты двух мужчин, которые разговаривали где-то вдалеке. Он понимал, что один из них Олаф, а другой