Удобно расположившись в плетеных креслах, гости вступили с хозяевами в оживленный разговор об общих знакомых: о Леониде Андрееве,53 Федоре Шаляпине, Александре Тихонове (Сереброве)54, Генрихе Лопатине.55
Больше всех шумел Горький. Вот он закурил, крепко затянулся и тотчас вновь забасил, загудел и стал жестикулировать и взмахивать руками. Говорил он громко, с жаром, образно, нарочито грубым голосом. Иван Бунин влюблено глядел на него, прикрыв рот ладонью, пряча лукавую улыбку.
Алексей Максимович уверенной рукой разлил по бокалам вино из графина, пододвинул вазу с фруктами и тарелку с тартинками, и, жмурясь от удовольствия, стал показывать гостям свою довольно обширную коллекцию редких монет, медалей, гемм, драгоценных камней. Он ловко, кругло, сдерживая счастливую улыбку, поворачивал камни и монеты в руках – разглядывал сам, и показывал женщинам, блаженно улыбаясь. Так же он и вино пил: со вкусом и с наслаждением, разом выпивая полный бокал, не отрываясь до дна, причмокивая губами.
Но вот подали обед. Любезная Екатерина Желябужская с необыкновенным мастерством разлила по тарелкам густой розовый суп, затем последовали лангусты, украшенные зеленью и дольками яблок, и знаменитый ризотто – символ кулинарного искусства Италии.56 Все это было сдобрено ради гостей великолепным шампанским Asti Martini. На десерт подали фрукты и мороженое.
Вера Бунина, смеясь, рассказывала Анне Любовецкой и ее компаньонке о том, что в доме у Алексея Максимовича всегда так:
– Все наше пребывание здесь, особенно первые недели на острове, было сплошным праздником. Хотя мы платили в «Пагано»57 за полный пансион, но редко там питались. Почти каждое утро получали записочку от Алексея Максимовича, что нас просят к завтраку, а затем придумывались все новые и новые прогулки, после чего следовали обеды с обильными кушаньями и винами, минеральными водами и сластями. Причем Мария Федоровна неизменно показывала себя не только отменной хозяйкой, – она еще и в творческом процессе была помощницей Алексея Максимовича – его толмач, при приеме иностранных гостей, секретарь, переводчица книг и журнальных статей.
Бунин, смеясь, поддержал супругу:
– Я всегда дивился, – как это Максима на все хватает: изо дня в день на людях, – то у него сборище, то он сам на каком-нибудь сборище, – говорит порой, не умолкая, целыми часами, пьет сколько угодно, папирос выкуривает по сто штук в сутки, спит не больше пяти, шести часов – и пишет своим круглым, крепким почерком роман за романом, пьесу за пьесой! – Чудной человек и свирепый труженик!..
Слова Ивана Алексеевича оказались пророческими: неожиданно на виллу нагрянула толпа совершенно незнакомых людей из России. Горький оживился, зафрантил, разволновался, еще более приветственно забасил. Гости стали шумно и радостно рассаживаться по стульям, кушеткам и канапе. Стало понятно, что известный