Скалы Фаральони
Человек, прыгнувший в воду, мгновенно одевается такой великолепной броней, какой не было ни у одного из королей-крестоносцев».
«Голубым эфиром», в котором, по общему мнению, и бьется невидимое сердце Капри, назвал этот подгорный мир Ганс Христиан Андерсен в знаменитом рассказе «Импровизатор». Герой повествования возносит хвалу Святой Лючии, которая спасла от шторма его утлый челн в утробе Лазурного грота…
Несколько раз искательницы приключений были с Горьким на рыбалке, совершили ознакомительные поездки в южно-итальянские города Солерно и Сорентто.
Значительным событием в жизни «островитян» стал приезд на Капри к Горькому Федора Шаляпина. Горький еще более оживился, искренне прослезился, тискал Федора Ивановича в объятиях, влюблено глядел на друга, пил с ним взахлеб вино прямо из графина и все говорил, говорил и никак не мог выговориться. Озорно улыбаясь, рассказывал гостям о том, что Федор, в молодости – пятнадцатилетним подростком – обратился в дирекцию казанского театра с просьбой прослушать его и принять в хор. Но из-за мутации голоса он спел на прослушивании чрезвычайно плохо. Вместо него в хористы приняли какого-то долговязого девятнадцатилетнего парня, с чудовищным «окающим» говором.
Свое первое фиаско Шаляпин запомнил на всю жизнь, а долговязого конкурента надолго возненавидел. Много лет спустя в Нижнем Новгороде Шаляпин познакомился с Максимом Горьким и, между прочим, рассказал о своей первой певческой неудаче. Тот рассмеялся:
– Дорогой Феденька, так это ж был я! Меня, правда, скоро выгнали из хора, потому что голоса у меня вообще не было никакого.
В свою очередь, Шаляпин рассказал, как однажды обедал со своим английским другом Холтом:
– Я засучил рукава, открыл крышку, стоявшей на столе кастрюли, вынул руками курицу, разодрал ее на две части и подал одну из них ошеломленному Холту. Сам же с аппетитом начал есть свою половину, тщательно обсасывая косточки. Холт последовал моему примеру. И вдруг впервые мой друг – как он потом сам рассказывал – почувствовал, как вкусна курица. Дома Холт попросил жену заказать к обеду вареную курицу и приказал отпустить прислугу. Когда настал час обеда, он, засучив, как Шаляпин, рукава, рванул курицу и половину вручил своей чопорной супруге, смотревшей на него, как на сумасшедшего. Когда она пришла в себя, Холт уговорил ее подражать ему. С тех пор, рассказывал Холт, когда они хотели вкусно поесть, заказывали курицу «по-шаляпински» и отпускали прислугу. Холт уверял, что в такие дни он и жена чувствовали какую-то особую близость друг к другу.
И вновь, торопясь, взахлеб Алексей Максимович с гордостью рассказывает о своем родном человеке:
– Без всякого сомнения, когда на сцене появлялось существо столь таинственное, как Федор, – артист сложный и яркий, – то его неуемная