1941, или Игры Сумрака. Александр Эдурадович Макаров

избавлена от необходимости разыгрывать амурные сцены. Один раз у меня даже возникла озорная мысль: подарить кулон с заключенной в него Кацапской Сучкой этой Таньке. Было нетрудно догадаться, что в этом случае ничего хорошего Кацапскую Сучку не ждет. Но, подумав, я решила, что обойдется Танька от таких подарков и кулон остался у меня.

      Кстати, трижды меня вызывали к Наркому. Один раз днем, сняв с занятий и два раза поздно ночью. В эти ночные часы я обслуживала совещания в его кабинете, внимательно ловя каждое слово. Обсуждались разведданные со всего мира. Я наконец-то поняла, что это были за сны, в которых я прислуживала восточному человеку в круглых очках. Хорошо, что тогда в Аненербе я не поняла сути этих снов – тогда меня вряд ли бы отпустили и я бы поставляла информацию Абверу. Тоже неплохо, но здесь значительно интереснее. Кстати, жуткий Нарком был вовсе не таким жутким: между прочим, большой умница и, как сказала лииси Рэйэлл, которой я подробно докладывала об этих совещаниях, «отличный руководитель разведки». Кстати, Лаврентий был уверен, что Третий Рейх вот-вот нападет на СССР – а нам с лииси Рэйэлл ведь предстояло его в этом разубедить. Нелегкая работа.

      В тот день я сидела в столовой за обедом. А надо сказать, что в Кремле кормили отлично – намного вкуснее, чем в Берлине. Но закончить обед мне в этот раз не дали: молодой лейтенант вошел в столовую и приказал мне срочно идти к Наркому. С сожалением отставив только начатую мной тарелку узбекского плова, я вытерла губы салфеткой и последовала за лейтенантом. Лаврентий был в кабинете один. Он небрежно махнул рукой лейтенанту и тот бесшумно исчез за дверью.