Бабы дуры. Рок Эра

предлагает, что тут думать? Ромушка, благодетель ты мой, а теперь и Анькин, век тебе будем обязаны, как на бога, на тебя молиться будем». Аванесыч в улыбке расплылся, щёки лоснятся, будто это не он, а ему работу предложили. Бабы легко могут мужиками крутить, если молодость и красота ещё не ушли. Вот так быстро и решилась моя судьба. В магазине я быстро всему научилась, болтала мало, больше слушала и прислушивалась, как надо работать. Все думали, что я просто такая уважительная и не скандальная, а я боялась что-нибудь не так сказать или сделать, чтобы не заметили, какая я неумёха. Быстро я всему обучилась, особенно арифметике этой чёртовой, скоро в уме быстрее начала вычитать и складывать, чем на счётах. Меня даже отметили, как передовика производства. А спустя какое-то время, Аванесыч предложил мне должность товароведа, вроде как по специальности.

      – А как насчёт медосмотра? Ведь это обязательное условие в торговле?

      – спросила Таисия.

      – Конфеты, коньяк и так, по мелочи всегда свою роль играли, придумывала то месячные, то ещё какую фигню, пролазило. Вижу ещё один вопрос в твоих глазах, мужиков я избегала, помня, чем они расплачиваются за любовь ко мне. Троих ведь точно схоронила, а Иван ко мне во сне приходил, говорил, что скучает, ладный такой, красивый, в костюме, в таком виде во сне только покойники приходят, значит, и он не выкарабкался. Клеились, конечно, ко мне мужики и моложе меня и старше и калибра физического разного и материального положения, но я ни-ни, не кровожадная. До тридцати шести лет с девственностью своей не рассталась, а потом она для меня самым ценным даром стала. Вот так я в христовы невесты сама себя и записала! За меня и за себя Полина удовольствия от мужских ласк получала, я до сих пор её не осуждаю, есть суд и посерьёзней, чем наш, человеческий. Первые свои месяцы на должности товароведа я честно свою работу исполняла, а потом, как говорят, аппетит приходит во время еды, а я могу добавить, аппетит возрастает от безнаказанности. Стала я приписками заниматься, товар партиями списывала, якобы срок годности вышел, да мало ли у товароведов примочек всяких, чтобы левые деньги сделать. Появились у меня связи нехилые, да только и они не отмазали меня от ОБХСС. Помнишь такую организацию? Это сейчас всё и всех купить можно, а тогда в этом отделе все идейные и честные были.

      Как только начали шерстить наш гастроном, Аванесыч от меня сразу открестился, хоть и дели мы с ним навар, мол, не знал, не ведал, что подчинённые творят, у него лапа мохнатая в министерстве была, откупился. Я его не виню, мне уже сорок было, знала, чем могу поплатиться за свои шахеры-махеры. Срок мне впаяли – семь лет. Как вспомню себя ту, на суде – сердце кровью обливается. Но спасибо нашей коммунистической партии, иногда она давала поблажки таким, как я, оступившемся. Учли, что я мать – одиночка, что раньше не привлекалась, коллектив магазина характеристику мне настрочил, в пору хоть на «божничку»