«Ты и езжай в станицы. В город же мы, я думаю, пошлем Пограничного».
Уже вторые петухи пропели, когда все разошлись по своим хатам. Николай и Маруся долго говорили, сидя на завалинке. Они думали о том времени, когда смогут устроить трудовую ученическую коммуну для детей казачьей, горской и крестьянской бедноты. Они сидели всю ночь и утром увидели Галину, которая вышла на двор умываться.
Вытирая бледное лицо расшитым полотенцем, Галина сказала: «А вы все милуетесь и не намилуетесь никак! А я к тетке Федорке белье мыть пойду. Надо же на приданое деньги собирать. Почитай, уже сотню отложила».
Но вместо того, чтобы идти к тетке Федорке, Галина пошла к Петрусевой хате. Петрусь в это время чинил плетень. Он сказал Галине: «Пойдем в хату». Но она, запыхавшись, стала нескладно рассказывать ему о приезде Николки, о приготовлениях красных казаков.
«Сведения важные, – покрутив усы, сказал Петрусь, – я думаю, как передам в ревком Черноусенко, благодарность нам будет хорошая. А этого Кольку-сицилиста я очень недолюбливаю. Родился казаком, казаком должен остаться, а он подался в большевики. Будет висеть на телеграфном столбе! Своими руками петлю на шею зачеплю и вздерну, вот так».
Петрусь надел праздничную черкеску, стянул себя крепко поясом и пошел к Черноусенко. Ему отворила сноха. «Дядько дома?» – спросил Петрусь.
«Знамо, дома! Как вчера пришли, так и завалились спать в кладовке. Пьяны дюже были. Все большевиков ругали».
Петрусь вошел в кладовку. Черноусенко валялся на тулупах. В кладовке до удушья несло аракой и вонью. Долго Петрусь не мог его разбудить. Наконец, Черноусенко хриплым голосом спросил: «Есть чего нового?».
«Есть, и первейшего антереса! – ответил Петрусь. – Эти изменщики – голытьба станичная, вооружается и, забыв хрест господень и веру дедовскую православную, в поход против нас собираются, с большевиками рука в руку идут. Колька непутевый из области возвратился. Приказ, чтоб обезоружить красных чертей читал…».
«Приказ, какой приказ?» – с тревогой спросил Черноусенко и вспомнил, что оставил в парадной хате у Кривоносова секретные бумаги. «О, матушки! – завопил он. – Пропала моя бедная головушка! Колька-шалава беспременно слямзил приказ и передал его большевикам».
Черноусенко поспешно пошел в хату, вынул из сундука новенькую терскую бону в 25 р. и передал ее Петрусю. «Золотой в другой раз получишь, – сердито буркнул Черноусенко, – отваливай-ка!». Оба разошлись.
Глава III. В это время Пограничный уже был в городе. Он нашел штаб и, зайдя в одну из комнат, нашел там Гикало и передал ему копию белогвардейского приказа.
«Николай Кривоносов тайно списал приказ у отца, а наша ячейка решила немедленно передать копию вам», – доложил Пограничный.
Командующий позвонил. Вошел дежурный. «Немедленно пригласите начальника штаба и политкомов, – обратился он к вошедшему