– Помнил… Но только, когда мне было плохо, – ответил я.
– Бертон, а вы видели солнце? – бесцеремонно вмешался в наш разговор человек с голубыми глазами и чёрной бородой. – Расскажите подробно, вспомните всё!
– Солнца я не видел… Но в его направлении туман светился красным… Через полчаса мне удалось выскочить на открытое пространство, оно было почти круглое, диаметром несколько сот метров. В этот момент я заметил перемену в состоянии океана. Волны совсем исчезли, и поверхность стала почти прозрачной, с замутнениями. Под ней собирался жёлтый ил. Он тонкими полосами поднимался вверх. И, когда всплывал, блестел, как стеклянный. Потом начинал бурлить, пениться и затвердевать. Он был похож на пригоревший сахарный сироп… Эта слизь, или ил, собиралась в большие комки и постепенно формировала разные фигуры… Но вот меня стало затягивать к стене тумана. Мне некоторое время пришлось бороться с этим движением. Когда я снова посмотрел вниз, то увидел что-то, что напоминало сад… Я видел карликовые деревья, живые изгороди, акации, дорожки. Всё это было из той же субстанции… Всё это было как из гипса, только в натуральную величину… Потом всё начало трескаться, ломаться. Из расщелин выдавливался жёлтый ил. Всё начало бурлить и покрылось пеной…
– Бертон… Пилот Бертон, вы меня слышите? Вам плохо? – спросил бородач.
– Жарко… Очень жарко… Я увидел какую-то фигуру… Фигура слегка приподнялась, как будто она плыла или стояла по пояс в воде. Этот человек, он был без комбинезона и двигался… Это был ребёнок. Я заметил в нём что-то нехорошее… Я не сразу понял, что это. А потом понял, что он был необыкновенно большой, гигантский… Это ещё слабо сказано, он… он был ростом метра четыре… Он был голый, абсолютно голый, как новорождённый… и мокрый, вернее, скользкий. Кожа у него блестела, он поднимался на волне: вверх, вниз, и независимо от этого он двигался. Это было омерзительно… По голосу я понял, что это девочка. Она пела песню… Сейчас попробую вспомнить… «Пеперуда летяла, над вода се и мятала, и се Богу молила: дай ми, Боже, дребен дъжд…»
– Бертон, вы случайно не язычник? – нахмурился голубоглазый человек с чёрной бородой. – Какова ваша идеология?
– Любовь… Любовь – моя единственная идеология, – выкрикнул я.
– Тише, не кричите! Знаете, а ведь это какая-то достоевщина…
– Что вам от меня надо? – прошептал я. Мне было трудно дышать, горло пересохло, на лбу выступил пот.
– Уходите, слышите? – сказала моя жена бородачу. – Вы же понимаете, он больше не может говорить?
– Да, понимаю… Крик души никогда не остаётся без ответа… Пусть ваш муж поспит, пока идёт дождь…
– Разве идёт дождь? – переспросила Марина.
– Он же не видел солнце… Так пусть увидит дождь.
…Ветер поднимал океанскую воду чуть ли не с самого дна и тёмными глыбами с ревом обрушивал на скалы. И над головой всё было в безумном движении, истерзанные тучи неслись по небу под свист, шипение и вой ветра. Вдалеке простонал гром, одна за другой упали первые капли дождя на палубу яхты. «Артистка» увернулась